Разум вернулся внезапно. Несколько секунд ушло на восприятие действительности и понимание происходящего. Половина лица, подправленного орочьим кулаком, горела адским пламенем. Кровь с рассеченной скулы все еще стекала по щеке. Я встал и поковылял к клеткам. Мельком брошенного взгляда на «трибуны» хватило, чтобы оценить степень заинтересованности моей персоной. Орки пластали друг друга с дикой яростью. По пути я машинально поднял брошенный меч – вот это заточка!
Дойдя до своей клетки, я напряг вялые мышцы и попытался разрубить одну из жердин. Чустам, понаблюдав за этими жалкими потугами, вырвал у меня клинок и, взмахнув им десяток раз, снес преграду. Парни, протиснувшись в образовавшийся проем, бросились бежать. Клоп, приостановившись, обернулся ко мне, и взгляд у него был как у провинившегося щенка. Я махнул рукой. Конечно, я все понимал, но все же… обидно.
Мышцы ног предательски дрожали. Прихрамывая, я вяло брел вдоль клеток, пока меня не остановила чья-то рука. Волосатый лафот жалобно произнес: «Помочь». Лафотов в клетке было двое, двое других были обычными рабами. Я, оглядевшись, подтащил толстую палку, при помощи которой мы попытались сломать их клетку. У нас ничего не получилось, и тогда я поковылял к оружейной площадке, где мне перед поединком выдали меч. Сейчас, когда разборки орочьих кланов были в разгаре, оружейная никем не охранялась. Взяв в одной из упорядоченных кучек топор, я направился обратно.
Волосатые справились гораздо быстрее, чем мои приятели, и также исчезли в темноте. Почему-то я вспомнил о хрумзе и, игнорируя тянущиеся ко мне из клеток руки, направился к загонам.
Справившись с первыми воротами, я остановился перед внутренними.
– Ну… ты тоже беги. – Я скинул петлю.
Зверь отчего-то замешкался, и за те мгновения, пока он стоял напротив меня, я принял и, самое главное, реализовал спасшее меня решение. Оттолкнувшись здоровой ногой, я прыгнул на хрумза. Толком сесть на него я не смог, просто вцепился в его шерсть.
Скорость животного была поразительной, и селение орков быстро удалялось в опускающемся на степь мраке. Вскоре мои пальцы перестали повиноваться, и я почувствовал, что скатываюсь со спины хрумза. Несколько минут я пытался подгибать колени, но в какой-то момент они коснулись земли, и шерсть зверя выскользнула из моих рук. Я мешком упал на скудный ковер степных трав.
Не знаю, куда я шел. Раза два-три за ночь я ложился отдохнуть, несмотря на мое дикое желание уйти подальше. Меня лихорадило. Понимая, что состояние далеко не нормальное, я винил во всем шамана. Злоба на него была дикая. Даже не злоба – ненависть, временами накатывающая на разум.
Утром я проснулся и, с трудом заставив себя встать, поковылял дальше. Не понимаю, как я не услышал их. Обернувшись в какой-то момент, я заметил вдалеке двух всадников, которые быстро приближались. Осознавая, что уже обнаружен, я повалился в одну из впадин – а вдруг?
Это только кажется, что степь абсолютно ровная. Нет, она имеет пусть и не явные, но довольно пологие и невысокие холмы, и этого оказалось мало…
Незнакомый говор, раздавшийся надо мной, известил, что я пойман. Я готов был умереть, но не возвращаться в рабство. Сложность была в одном – умереть просто по желанию я не мог.
– Жив?
Услышав этот голос с акцентом, я возликовал. Не орки! Не орки! Внутри уже все ликовало. Повернул голову. Лафоты! Сволочи, как же напугали…
