Объект, напомнил себе Ривер. Не пацан. Объект.
«Инспектору Сэммсу…»
– Обыскивайте!
Он снова взялся за рюкзак. В пенале – три шариковые ручки и скрепка.
«…просьба пройти…»
– Все чисто.
Ривер бросил пенал на скамейку и перевернул рюкзак вверх дном. Книги, блокнот, заблудший карандаш, пачка карманных салфеток.
«…в диспетчерский зал».
Все это высыпалось на землю. Он потряс рюкзак. В кармашках ничего не было.
– Обыщите снова.
– Все чисто.
«Инспектору Сэммсу…»
– Да вырубите уже кто-нибудь эту хрень!..
Он уловил призвук паники в собственном голосе и осекся.
– Все чисто. Сэр.
«…просьба пройти…»
Ривер еще раз тряхнул рюкзак за шкирку и отбросил.
«…в диспетчерский зал».
Один из умельцев стал вполголоса тревожно докладывать что-то в рацию у ворота.
Ривер почувствовал, что из-за оконного стекла вагона на него кто-то глазеет. Не обращая на нее внимания, он быстро зашагал по платформе.
– Сэр?..
В этом слышалась определенная доля сарказма.
«Инспектору Сэммсу просьба пройти в диспетчерский зал».
Синяя рубашка, белая футболка, думал Ривер.
Или – белая рубашка, синяя футболка?
Он перешел на трусцу. У турникетов наперерез ему двинулся полицейский, но Ривер обогнул его, бросил что-то приказным голосом и со всех ног кинулся назад, к главному вестибюлю.
«Инспектору Сэммсу просьба…» – на этом запись оповещения, адресованная персоналу и являющаяся условным сигналом о нарушении режима безопасности, оборвалась. Вместо нее из динамиков зазвучал живой человеческий голос: «Внимание! В целях обеспечения безопасности вокзал эвакуируется. Пассажирам и персоналу просьба пройти к ближайшему выходу из здания».
До прибытия Псов оставалось максимум три минуты.
Ноги сами несли Ривера к главному вестибюлю, который следовало миновать, пока толпа не стала слишком плотной, – вестибюль быстро заполнялся пассажирами, они выходили со всех платформ, покинув вагоны согласно переданным по громкой связи инструкциям, прервавшим еще не начатые поездки, и в воздухе уже попахивало паникой. Для массовой паники на вокзалах и в аэропортах многого не нужно. Флегматичная невозмутимость англичан, давно ставшая карикатурным стереотипом, на практике зачастую оказывается фикцией.
В ухе затрещала статика.
Из громкоговорителей неслось: «Вокзал временно закрыт. Просьба сохранять спокойствие и пройти к ближайшему выходу из здания».
– Ривер?
– Паук? Ты дебил! Ты дал мне не те цвета!
– Что за херня там у вас? Народ прет из каждой…
– Ты сказал «белая футболка под синей рубашкой»!
– Нет, я сказал «синяя футболка под…».
– Сука ты, Паук! – Ривер рывком выдернул из уха динамик.
Он добрался до лестницы, по которой поток пассажиров обычно утекает в метро. Сейчас толпа валила в обратном направлении. В общей атмосфере преобладало раздраженное недовольство, но сквозь него пробивались и нотки страха, и подспудная паника. Многие полагают, что вещи определенного характера случаются только с другими. Многие полагают, что смерть – одна из таких вещей. Оповещение, несущееся из громкоговорителей, ставило эту гипотезу под сомнение.
«Вокзал временно закрыт. Просьба проследовать к ближайшему выходу из здания».
Метро. Кровеносная система города! – осенило Ривера. Не платформа пригородных отправлений. Метро.
Он вбурился в толпу эвакуирующихся, не обращая внимания на ее враждебное недовольство. «Пропустите!» Минимальный эффект. «Служба безопасности! Пропустите!» Уже лучше. Толпа не расступилась, но, по крайней мере, перестала сопротивляться его продвижению против своего течения.
