Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции - страница 30

. Продолжались самосудные расстрелы и в следующем месяце. В марте советская периодика фиксирует около 100 подобных случаев расстрелов (в средней по 3 человека в день). Значительная часть из них приходилась на Москву, в Петрограде же ситуация постепенно улучшалась. В частности, 6 марта в Москве на основании декрета от 21 февраля 1918 г. были расстреляны трое неизвестных, 11 марта – 7 анархистов из группы «Ураган» (первый расстрел переехавшей в Москву ВЧК), 20 марта – двое и 23 марта – еще один грабитель[193]. В дальнейшем расстрелы на месте преступления местными органами власти применялись уже не так часто. Вместе с тем следует отметить, что по целому ряду расстрелов, совершенных самочинно, были возбуждены уголовные дела. В первую очередь это было связано с сомнением в обоснованности применения высшей меры «социальной защиты».

Наиболее известным было расследование о расстреле 11 марта семи анархистов на Большой Бронной. Для выяснения обстоятельств была создана специальная комиссия, куда вошли представители московской организации анархистов, группы «Ураган», советских учреждений, в т. ч. Д.И. Курский, Д.А. Магеровский[194]. В течение месяца газета «Анархия» выходила под лозунгом «Долой расстрелы безоружных!»[195]. Анархисты требовали немедленной отмены декрета Совнаркома от 21 февраля, который действует против безоружного населения и анархистских групп. Расследование оказалось безрезультатным – расстрелы на месте преступления продолжались. Советская власть не пошла на уступки анархистам, декрет не был отменен, а уголовников, вне зависимости от их партийной принадлежности, продолжали расстреливать.

Следует отметить, что данные сомнительные расстрелы в большинстве своем осуществлялись не ВЧК. Значительная часть приговоров на месте преступления выносилась милицией и разного рода правоохранительными организациями. Как уже указывалось, декрет «Социалистическое отечество в опасности!» четко не определял органы власти, которым вменялось в обязанность его выполнение, оставляя тем самым возможность его толкования населением и отдельными учреждениями как право на самосуд в чрезвычайных обстоятельствах. Сразу же по опубликовании декрета, в ночь на 23 февраля 1918 г., на Суворовском проспекте в Петрограде было расстреляно 6 «офицеров-корниловцев»[196]. В последующие дни в Петрограде производились расстрелы по распоряжениям различных районных органов власти, таких как Комитет охраны города Петроградской стороны и следственная комиссия Совета рабочих и солдатских депутатов Петроградской стороны[197]. Нередко основанием для вынесения смертных приговоров служила контрреволюционная деятельность, что противоречило декрету СНК, направленного в первую очередь против уголовно-спекулятивного элемента.

Еще более многочисленными были примеры самосудов на основании декрета СНК в губерниях. В Кубанецкой волости Петроградской губернии на основании декрета крестьяне расстреляли 12 человек за налеты и грабежи[198]. В Богуницкой волости той же губернии на основании того же документа – 12–13 «грабителей»[199]. Впоследствии ситуация с самосудным расстрелом оказалась более запутанной, чем представлялась вначале. Выяснилось, что «реквизицию» осуществляли представители соседней волости. «Экспроприаторов» крестьяне расстреляли на месте преступления на основании декрета СНК. Увещания местных властей ничего не дали. При этом еле удалось удержать от ответного похода и расстрелов «контрреволюционеров» уже со стороны пострадавших