Колышки входили в щели, Данила плотно вгонял их ударами ребра дощечки. Опыт приходит во время работы. Вскоре не стало лишних движений, суеты. Работали сосредоточенно. Наконец последний клин встал на приготовленное для него место.
Уставшие пленники опустились на тюфяк.
– Передохнем.
– Ты бы полежал.
– Тут ты права. Мне теперь жить захотелось. – Ключников лег, закурил найденную в тайнике сигарету.
– Дай и мне затянуться, – попросила Камилла. – Хоть какой-то допинг.
Курили, передавая сигарету после каждой затяжки. Всполохи тлеющего огонька немного освещали камеру. Теперь предстояло проверить систему в действии. Теория – это одно, а практика обычно преподносит сюрпризы, чаще всего неприятные.
Руки у Камиллы подрагивали, когда она взяла в руки глиняный кувшин, в котором плескалась вода.
– Осторожней лей, вода должна попасть на наши клинья.
Бартеньева лила, Данила подставлял ладони, чтобы вода затекала внутрь трещин. Но получалось плохо, почти все стекало по стене. У Камиллы на глаза наворачивались слезы.
– Ты же говорил, что получится! А она все время вытекает. Дерево не набухнет.
– Больше не лей, – остановил подругу Ключников. – У нас есть только эта вода. Утром даже умыться будет нечем.
Женщина поставила кувшин на пол, смотрела на проклятую стену, которую уже успела разрушить в мыслях. Мечта о свободе ускользала. Ей хотелось пить, но она не решалась притронуться к кувшину.
– Древним египтянам было легче, – проговорил наконец Данила. – Они лили воду в вертикальные отверстия, вот она там и стояла, сухое дерево впитывало ее. А у нас отверстия горизонтальные, из них вода вытекает. Надо было сверлить под наклоном, чтобы вода там удерживалась.
– У тебя есть сверло? Мы работали зря? – всхлипнула Камилла. – Я себе все ногти обломала об эти кирпичи, руки в кровь стерла.
– Ногти отрастут, раны затянутся, – попытался утешить Ключников подругу. – Время у нас есть. Повторим завтра с новыми силами.
– Времени у нас нет. У тебя есть только месяц, чтобы выбраться отсюда. Иначе – смерть. Даже не месяц, один день мы уже потеряли. Не сиди, ложись. Тебе нельзя сидеть.
– Я все понимаю, – Ключников лег, глядя на еле различимую проклятую стену.
– Сколько времени прошло? – упавшим голосом произнесла Камилла.
– Ночь длинная.
– Я не могу пропустить срок для инъекции. Иначе тебя вновь будет мучить боль.
– Инъекция? – переспросил Данила так, словно слышал это слово впервые. – Ты сказала: «инъекция»?
– Что в этом такого?
– Инъекция! – вырвалось радостное у Ключникова. – Давай сюда использованные шприцы!
Бартеньева уже сообразила, что задумал Данила. Решение было простым и лежало на поверхности. Они набирали в шприцы воду, вкалывали иголки в древесину и очень медленно вводили в колья влагу.
– Они мокрые, вода почти не выливается! – радовалась женщина. – Они набухают. Видишь, уже и вырвать его невозможно.
Трижды они обкололи деревянные клинышки, сломав при этом три иголки.
– Все? – спросила женщина.
– Похоже, что от нас уже больше ничего не зависит.
– Она сейчас развалится?
– Стена треснет, но не развалится. Мы должны подготовиться к побегу. Мы выдавим ее в начале следующей ночи, так у нас будет время уйти подальше. Нас хватятся только утром.
– Говоришь так, словно стены уже нет.
Ключников чиркнул спичкой, посветил. У Камиллы вырвался испуганный выдох:
– Ой!
Следы ночной работы были видны как на ладони. Процарапанные борозды по контуру воображаемого пролома, колышки, загнанные в щели, на полу белел раскрошившийся кладочный раствор. Даже самый тупой боевик, заглянув в камеру, тут же заподозрил бы неладное.
