После смерти «начальника» Польского государства Пилсудского в мае 1935 года преемником его стал генерал Рыдз-Смиглы. Его правительство, как союзник Германии, делало всё от него зависящее для того, чтобы не допустить создания в Европе антигитлеровского блока. В 1935 году в Германии Адольф Гитлер, используя союзнические отношения с ведущими европейскими странами, подписал указ о возрождении германской армии, что ранее ей было запрещено по условиям Версальского договора. Сотрудничать с новой германской армией Гитлера (Вермахта) СССР начал с момента её образования в 1935 году.
В итоге вышло так, что во многом благодаря тесному сотрудничеству с СССР Германия и нарастила военную мощь, достаточную для того, чтобы в скором времени вести войну с Советским Союзом. Эксперты считают, что поддержка СССР позволила гитлеровцам увеличить потенциал своего военно-промышленного комплекса более чем в 20 раз. Не будь советских поставок, немцы не добились бы европейского блицкрига.
* * *
Характерной особенностью жизни Забайкалья было наличие в составе его населения довольно значительного слоя староверов, которых здесь именовали «семейскими». О том, как ещё совсем недавно, всего 16 лет назад, во время Гражданской войны, при верховном правителе Сибири адмирале Колчаке и атамане Семёнове жили «семейские», которых в XVIII веке поселили здесь, хорошо описано в нижеследующем материале.
«Весною 1919 года Советом Государственного Иркутского Университета и Средне-Сибирским Отделением Института исследования Сибири я был командирован с научною целью в Забайкалье. Своей задачей я поставил ознакомиться с языком и укладом жизни старообрядцев, так называемых «семейских» Верхнеудинского уезда. Имея в виду условия и обстоятельства переживаемого времени, в особенности в Забайкалье, я должен был, по возможности, принять меры к более или менее безопасному странствованию по местности, где ещё недавно происходили полные ужаса экзекуции карательных отрядов. Сочувственно к моей командировке отнеслась Верхнеудинская Земская Управа, очень облегчившая мои разъезды по сёлам уезда. Свидетельствую господам членам Управы мою глубокую благодарность.
3 дня (27 – 29 мая), проведённые мною в Верхнеудинске, этом городе песку и пыли, были заняты подготовкой к отъезду и предварительному ознакомлению с настроением деревни. Сведения, полученные мною, были неутешительны: как в городе, так и в сёлах настроение было напряжённое: столкновения «семёновцев» с американцами, привоз бурятского «царя» и его министров, разговоры о разных «конфликтах» сгущали городскую атмосферу. К тому же с запада сведения доходили скудные, иркутские газеты не допускались к обращению в Верхнеудинске. Только из-под полы я доставал у старика-газетчика «Свободный Край». «Наше Дело» совсем не получалось им.
– Не рискованно ли моё путешествие по уезду? – осведомился я у исполняющего обязанности начальника милиции.
– Относительно всех местностей определённого ответа я дать не могу. Во всяком случае, чины милиции будут осведомлены о Вашей поездке и окажут Вам своё содействие.
В воскресенье, 1 июня, утром я отправился в путь. В огромной колымаге, наподобие той, в какой кочуют цыгане со всем своим скарбом, я потянулся на юг. «Трактовая», или, вернее, узкая песочная дорога между нависшим ельником, о сучья которого цеплялась моя колымага, шла среди песчаных холмов, поросших деревьями. Недалеко в стороне расстилался дым от лесного пожара. В селе Саянтуй, Вахмистерово тож, находящемся в 16 верстах от Верхнеудинска, я сменил лошадей и направился в старообрядческое село Тарбагатай или, по местному произношению, Тарбатай. Большая часть пути туда идёт мимо голых высоких гор, отчасти приспособленных под пашню. Только справа среди зелёных берегов блистает на солнце Селенга. Солнце пекло, а ветер поднимал столбы пыли, застилавшие мою убогую на этот раз тележку. Мой возница, мужик лет 40, по случаю праздника немного хвативший «ханчи» и луком закусивший, уселся со мной рядом и охотно поделился горестями жизни своего села. Тяжело жить: неурожай, дороговизна, неурядицы. Главное в его рассказе было сообщение о карательном отряде. Вот такого-то и такого-то, совсем не причастных ни к какому злодеянию, поведут в баню, разденут и хлещут плетьми с завязанным в них свинцом, – хлещут до полусмерти. Иногда можно было откупиться деньгами. А иногда и деньги брали и секли. Грабили не только деньги, но и имущество, не исключая и женских нарядов.
