Он многозначительно взглянул на меня.
Я потупился, болезненно сознавая, что в числе пропущенных занятий была моя учеба в артефактной под руководством Манета.
После паузы Манет пожал плечами и продолжал:
– А главное, на этот раз тебя будут экзаменовать как ре-лара. Чем выше ранг, тем выше плата. Собственно, поэтому я до сих пор и хожу в э-лирах.
Он пристально взглянул на меня.
– Хочешь, угадаю? Тебе очень повезет, если тебе назначат меньше десяти талантов.
– Десять талантов! – Сим втянул воздух сквозь зубы и сочувственно покачал головой. – Хорошо еще, что у тебя есть куча денег!
– Увы, совсем не куча, – вздохнул я.
– Ну как же? – удивился Сим. – После того как Амброз разбил твою лютню, магистры оштрафовали его почти на двадцать талантов. Куда же ты девал такие деньги?
Я посмотрел вниз и бережно потрогал ногой футляр с лютней.
– На новую лютню? – в ужасе переспросил Сим. – Целых двадцать талантов? Да ты знаешь, что можно купить на двадцать талантов?
– Лютню? – предположил Вилем.
– Я даже не думал, что инструмент может стоить таких денег! – признался Симмон.
– Еще и не таких денег, – сказал Манет. – Инструменты ведь все равно что лошади.
На этом месте в разговоре произошла заминка. Вилем с Симом непонимающе уставились на Манета.
Я расхохотался.
– Да, это удачное сравнение!
Манет кивнул с умным видом.
– Понимаете, лошади бывают разные. Можно купить заезженную старую клячу меньше чем за талант. А можно – вольдера с красивым ходом за сорок.
– Ну да, как же! – хмыкнул Вил. – Чистокровный вольдер дороже стоит!
Манет улыбнулся.
– Вот именно. Сколько бы денег ни стоила самая дорогая лошадь, какую вы знаете, ровно столько же может стоить хорошая арфа или скрипка.
Симмон, похоже, был ошеломлен.
– Но мой отец как-то раз уплатил за кепсанского рысака двести пятьдесят чистыми!
Я повернулся и указал пальцем:
– Видишь вон того блондина? Так его мандолина стоит вдвое дороже.
– Но-о… – протянул Симмон. – Но у лошадей же родословная! От нее можно получить жеребенка и продать его…
– У этой мандолины тоже родословная, – возразил я. – Она работы самого Антрессора. На ней играют уже сто пятьдесят лет.
Я смотрел, как Сим переваривает информацию, обводя взглядом все инструменты в зале.
– И все равно, – сказал Сим, – двадцать талантов…
Он покачал головой:
– Ну что тебе стоило подождать до экзаменов? А потом уж ты мог бы потратить на лютню то, что останется!
– Мне нужна была лютня, чтобы играть у Анкера, – объяснил я. – У меня там комната и бесплатный стол. Если не играть, негде будет жить.
Это была правда, но не вся правда. Конечно, если бы я объяснил, в чем дело, Анкер сделал бы мне поблажку. Но если бы я стал ждать, мне бы почти два оборота пришлось прожить без лютни. Все равно что без ноги или без зуба. Все равно что прожить два оборота с зашитым ртом. Это было немыслимо.
– И потом, я не все потратил на лютню, – сказал я. – У меня были и другие расходы.
Собственно, я расплатился с гелет, у которой занимал деньги. На это ушло шесть талантов, однако, рассчитавшись с Деви, я почувствовал себя так, словно с груди у меня сняли тяжеленный груз.
Однако теперь я предчувствовал, как тот же груз вот-вот опустится на меня вновь. Если Манет прав хотя бы наполовину, дело обстоит хуже, чем я думал.
По счастью, свет вновь погас, и зал затих, избавив меня от дальнейших объяснений. Мы обернулись к сцене – Станхион вывел на нее Мари. Он немного поболтал с сидящими поблизости слушателями, пока она настраивала скрипку, потом шум в зале понемногу улегся.
