А потом Андрея вдруг что-то будто толкнуло под ребро. Он поднял голову и увидел, что из-за кустов на него смотрит Несса.
***
Нессе было тринадцать. Через год ее бы выдали замуж за какого-нибудь вполне достойного человека, но тут у матери нашли овечьи сердца, и Несса понятия не имела, откуда они взялись в печи.
Когда еще недавно такие хорошие и добрые соседи поволокли мать к отцу Грыву, Несса бросилась бежать – ничего хорошего от мужиков с вилами и факелами ей ждать не приходилось. В лесу она умудрилась заблудиться, свалилась в какой-то овраг и разодрала ногу, так что, когда вышла к избушке юродивого, то едва не падала от страха и потери крови.
Андрей сидел на крыльце – увидев Нессу, он поднялся, и она еще подумала: что, если он был там, в поселке, когда убивали мать? А ее убили, в этом Несса не сомневалась, и это знание было наполнено нестерпимой болью.
– Выходи, – негромко произнес Андрей, и Несса, выбираясь из зарослей, вдруг подумала: “А ведь он не юродивый. Он такой же блаженный дурачок, как моя мать – ведьма”. Прищурившись, Андрей посмотрел на нее и спросил:
– Что с ногой?
Несса угрюмо посмотрела на свою грязную разодранную ногу и ответила:
– Упала.
В следующий миг она и правда упала на землю и очнулась, когда юродивый подхватил ее на руки и перенес в избушку. Там он уложил Нессу на лавку и, глядя на то, что он делает, Несса поняла: да, это не юродивый. Это человек откуда-нибудь из самой столицы, не иначе.
Андрей двигался по избе очень быстро и бесшумно. Каждое его движение было наполнено пугающей силой. Вот он взял с полки бутылку с зеленоватым отваром, щедро смочил им белую тряпицу и несколько раз провел по ноге Нессы, очищая ее от грязи. Рану сразу же начало щипать и дергать – Несса готова была поклясться, что от нее даже дымок пошел.
Потом Андрей вынул откуда-то толстую сверкающую иглу, быстро вставил в нее белую нитку и, побрызгав на рану Нессы уже из другой бутылки, принялся шить.
Боль была такая, что Несса с трудом сдерживала вопль: закусила губу, молчала – не приведи Заступник, на ее крики сбегутся жители Кучек, тогда и ей, и Андрею не поздоровится. Юродивый аккуратно сшивал рану какими-то странными стежками, и от удивления и страха Несса и слова вымолвить не могла.
Кажется, прошла целая вечность. Наконец, Андрей завязал последний узелок и одобрительно произнес:
– А ты молодец. Хорошо держишься.
И вот тогда Нессу прорвало. Слова полились из нее, словно сор из мешка.
– А ты кто? Вот только не говори, что ты юродивый, я теперь вижу, что ты совсем не дурачок. Ты колдун, да? Великий лекарник?
Она еще никому и никогда не задавала столько вопросов сразу. Андрей убрал иголку – Несса еще подумала, что он держит ее как величайшую драгоценность, как младенца – и в его глазах снова появилась ласковая пустота, словно он вспомнил, кем был на самом деле: блаженным, дурачком, который не знает элементарных вещей.
Это было похоже на маску. Андрей на мгновение приподнял ее, показав настоящего себя, а потом вернул на место.
– Да какой я тебе великий лекарник, – смущенно пробормотал он, и Несса откликнулась, завороженно глядя на своего спасителя:
– Я же знаю, кто ты. Ты Бората, великий лекарник!
Вот она, правда! А они-то, дураки, столько лет жили рядом и ничего не поняли! Андрей нахмурился, словно сказанное Нессой что-то озарило в его памяти.
– Бората? – переспросил он. Несса кивнула.
