– Ваше благородие, – аккуратно коснулась локтя Бальтязара Дарина. – Низкий вам поклон благодарности, что с отцом проститься дозволили, – опять протирала она свои слёзы.
– Раз все купцы были из Сельваторска, а тела неведомо где, видать, сожжены или в братской яме-могиле при замке Мортимера навечно, то захороните хотя бы головы на их родине. Так хоть призраки угомонятся, – посоветовал ей Бальтазар.
– Да, господин, разумеется, – кивнула она.
– И вы всех своих похороните, как подобает. Тела мертвецов на кладбище лежать должны, а не болтаться, как флаги, – произнёс он и вдруг призадумался, насколько неплохая идея штандартом некроманта реально прикрепить к реям и ткани чей-то скелет или хотя бы череп.
– Сегодня же распоряжусь, – обернулся с вежливым кивком Еким. – Прямо сейчас вот и запишу! – схватил он пустой лист из стопки и с показательным громким стуком ладони прижал его о поверхность стола. – Так, а где ж у меня тут чернильница-то и перья… – в растерянности бегал он по интерьеру ратуши, словно делами тут занимался довольно редко, всё перекладывая на помощников.
Народу было много, процесс выхода из ратуши немного задерживался, так что все покидали её довольно неспешно. Зато казнь получилась, как подобает, с показным пафосным судом на радость зрителей. С громогласной реабилитацией Тигрохвостки из чудища и преступницы в несчастную жертву-сиротку. Со списком убиенных, куда почему-то причислили и купцов Сельваторска, хоть Вильхельм и заявлял, что жизни их лишил палач по приказу лорда.
Видать, напрямик против своего землевладельца-соседа затевать на окраине дола ничего не хотели. Участие Мортимера староста Еким всячески пытался скрыть, сделав виновником всего одного лишь Мергера. Бальтазар здесь не вмешивался, полуправды для граждан могло быть достаточно. Ведь ему уже пообещали всех мертвецов с погостов в армию, а он, идя сюда, преследовал исключительно эту личную цель. По крайней мере, сам себя он убеждал в этом, как в главной мотивации своего визита.
Из домов и мастерских города повыбегали разные жители и семьи с детьми. Всем не терпелось посмотреть, как живого человека разденут и пронзят насквозь да выставят орать но площади до изнеможения. Такое вот развлечение, тем более в краю, где богиня смерти в почёте. Как урок остальным, чтобы жили по закону и чести.
После всех блужданий, сражений, ожиданий и разборок, после столького потраченного времени, оказаться от угощения у троицы гостей просто не было ни сил, ни возможности, ни желания. Обещанная копчёная телятина, картофель с древесными грибами и прочие блюда расходились и исчезали в мгновение ока. Дарина, конечно, после казни Мергера выглядела бледноватой, особо не ела, в основном налегала на крепкие настойки и закуски, чтобы забыться и как-то унять горе об отце. Но такие кровавые вещи и в Сельваторске случались, публичные наказания, казни, да и бестия там хозяйничала по улицам ночами всяко пострашнее.
Бальтазар даже подметил, что в Фуртхёгге поступили бы куда зрелищней, устроив настоящий анатомический театр. Там бы приговорённого ждало повешение, потрошение и четвертование. Но женщине всё равно кусок в горло не лез, едва до ушей доносились страдальческие вопли пронзённого лесника.
