На удивление, высунувшись из палатки, он обнаружил лагерь всё в том же состоянии. Казармы, бараки, склады, гамаки, навесы… ящики с припасами и стрелами, только мало народу. Все толпились где-то у ставки генерала, у палатки Киры, а вокруг него, можно сказать, ни души. После обеда и повара ничем не заняты, но интереснее всего, что даже патрулей охраны не видно.
В одних кашемировых брюках, с нагим торсом, подставляя себя жаркому солнцу, поздней весной яростно намекающему о грядущей летней жаре. Не умываясь, не разыскивая питьевую воду, наспех для приличия кое-как расчесав свой каскад волос пальцами, он неторопливо брёл к толпе, напевающей поздравления Кире на её День Рождения.
Какого-то особого подарка он для неё не заготовил. На войне вообще о таких вещах не слишком задумываешься, но даже будь он сейчас в своём замке, вряд ли бы даже почтового ворона ей решил отправить, что-то там написав. Все вокруг любили свои Дни Рождения, а его на седьмой планировали заколоть ритуальным ножом в дар одному божеству. Так что сей праздник у Бальтазара ни с чем хорошим не ассоциировался, и разделить радости других он совершенно не мог.
– О, Бальтазар идёт! – из палатки высунулась Миранда, – давай быстрей! Сестра только тебя и ждёт! – помахала она рукой.
Толпа воинов и работник слегка расступилась, дав ему подойти к палатке. Люция с надутыми щеками, видать, обиженная, что её одну оставили в палатке, нагоняла босяком сзади, держа в руках свои бежевые сандалии из свиной кожи.
Внутри палатки были Ильдар, Миранда, Морриган в волчьей накидке и сама Кира с венком из белых и сиреневых крокусов, среди которых мелькало несколько изящных синих пролесок. Именинницу окружало обилие подаренных букетов. Одни лежали по краям стола, другие были поставлены в фарфоровые и стеклянные вазы, а весь воздух вокруг был пронизан их ароматами. Вот только Бальтазар ощутил кое-что совершенно иное, заходя внутрь и внимательно всех осмотрев со странным видом.
Заспанность глаз контрастировала с удивлением и непониманием. А потом фиалковый взор барона остановился на центре стола, где прямоугольное серебряное блюдо было накрыто куполом начищенной до блеска большой крышки.
– Господин некромант! – обрадовалась его визиту Морриган, улыбнувшись клыкастым вампирским ртом из-под волчьего капюшона с торчащими серыми ушами.
– Милорд! – вежливо поклонился барону-некроманту и Ильдар, сжимая свою шапку левой рукой у бедра, а посох с янтарным навершием в правой.
– Ещё нет. Но и тебе не хворать, чародей, – бросил некромант, не глядя, – почему весь лагерь здесь? А если нападут? – смотрел он в первую очередь на Киру.
– Не нападут! – хихикала вампирша, махнув рукой.
– Морри тебя ждала. Видимо, торт втихаря сготовила вместе с поварихами, – облизывалась Миранда.
– Ага, – махнул Бальтазар, подходя ближе.
– А где же мундир? – разглядывала его торс Кира, – я не просила в мой праздник бродить по лагерю голым, – розовели верхушки её щёк у округлых скул. – Или мы вчера напились и какие-то нелепые задания друг другу загадывали? – оглядела она всех.
– Зато просила что-то другое! – хихикала Морриган. – Раз все в сборе, то с Днём Рождения, госпожа Кира! – маленькими пальчиками девчонка подняла купол большой крышки за колпачок, и обескураженному взору присутствующих и заглядывающих в палатку снаружи ополченцев предстала отсечённая голова Юлиана ван дер Белта аз Модей-Хаузен Мортимера.
