Итак, нам пришла Метка. Это была моя очередь, Айлиль дрался в прошлый раз. Шикас с женщиной, которая является ценным генетическим материалом – нарушение Порядка. Око слышало, оно знало, но молчало…
Я встала и взяла Метку из рук в руки, как полагается в таких случаях.
– Айла отдыхает, Мэй дерётся, – засмеялся орч, в принципе привыкший к шикас, ведь в Морзаге всегда кто-то дерётся на дуэли, так было, есть и будет.
Постоянная готовность к смерти – естественное положение вещей в кодексе чести орч. Они не беспокоятся о семье – у них её нет, у них нет имущества и дома, нет своей земли, они лишь воины, каждый – один, но один как все. Раненые орч демонстрируют стойкость и мужество, они превозмогают боль, никогда не жалуются и ничего не просят. Если орч может быть вылечен – ему немедленно оказывают помощь, а медицина орч очень эффективна. Если орч не может быть вылечен – он сам кончает с собой.
Оба вооружившись и надев лёгкую кожаную броню, чёрную, как водится в Морзаге – ведь красители здесь делают из угля, мы идём к традиционному месту шикас – довольно узкому простенку между двумя оградами. Он хорош тем, что с одной стороны, не позволяет дуэлянтам далеко отступать, с другой стороны, приноровившись, можно сделать прыжок вверх, и оттолкнувшись от стены ногой, нанести неожиданный удар сверху.
Шикас происходят быстро, орч не любит показухи и всё делает быстро и чётко, здесь в дуэли важен результат. Хотя если бой проходит на арене – это другое дело, тут есть задача порадовать зрителей, показать своё искусство, и здесь важен процесс. На арену не вызывают, желающие приходят сами.
Итак, мы идём! О беспечность юности, что может сравниться с ней, даже мужество бледнеет, растворяясь в рассуждениях о причинах и следствиях, беспечность же летит как пушинка на ветру – вечная неуязвимая пушинка…
В миллионный раз я перехожу эту площадь – ленивым шагом дикой кошки. Орч смотрят на меня сквозь прорези чёрных, карих, жёлтых глаз, они хотят, но не смеют взять. Я торжествую и не скрываю этого, но и не показываю явно. Мой Айлиль идёт рядом, и мне не стыдно за младшего брата, мы готовы принять вызов в любое время. Молодость и бесшабашность в наших головах и сердцах принимают любой вызов, и мы – бессмертные существа, смеем играть со смертью, в отличии от орч, которые смертны, и лишь заискивают перед смертью, возводя свою уязвимость в ранг религии.
Дуэль длилась минуты четыре, я оказалась значительно проворнее, моё тело способно извиваться и двигаться так, словно это не плоть, а тень на стене, ведь моя мать была воплощённым духом зори. Я могу взбежать на вертикальную стену, и держать равновесие в немыслимой позиции, я легка как снег, мои ткани быстро регенерируют. В этом моя сила. Моя слабость в том, что я не орч, и была создана не для войны, а для любви.
Казалось бы, правила выживания гласят: будь незаметным, не высовывайся! Но какой-то внутренний протест перед инстинктом выживания, глубоко сидящее озлобление на окружающий нас миропорядок, заставляли нас вести себя вызывающе, нам нравилось дразнить орч. И потому мы молча, без внешних эмоций, били орч наотмашь чем придётся, то и дело пуская в ход маленькие местные ножи-заточки, и когда наши клинки достигали цели, мы чувствовали смесь отчаяния и удовлетворения. Отчаяния, потому что в этом озлоблении и безнадёжности мы теряли самих себя, удовлетворение – потому что мы мстили за свои потери.
