Всю неделю после этой трагедии Эксодий и Гидеон были подавлены и медленно теряли тягу к жизни и несли траур, но совсем скоро должна была пройти церемония, посвященная взрослению детей короля. Это – древняя традиция, в которой король выбирает из своих детей наиболее достойного и даёт ему день на подготовку к церемонии, где ему будет уготована отцом первая шпага и право унаследовать трон. Но если выбранный приемник сильно опоздает или на самой церемонии не будет соблюдать нужных манер, его могут с легкостью изгнать из клана. Эту церемонию король вправе организовать только тогда, когда одному из детей исполняется 16 колец. Этот предстоящий день смог дать искры Эксодию и пробудить огонь в глазах от трепета и желания доказать отцу, что он не зря надеется на него. Тогда он обещал себе не ударить в грязь лицом и готовился как следует: купил роскошный камзол из синего атласа и белую шляпу с плюмажем из голубых, словно морская гладь, перьев. Теперь Эксодий выглядел ничуть не хуже богатейших баронов в королевстве, а знания традиций и тонкие манеры обеспечивали успех, но волнение не давало покоя и могло всё испортить, поэтому Эксодий отправился за несколько часов до церемонии в кабак немного покурить.
На небе не было и тучи, Сэн светил сегодня особенно ярко, настолько, что Эксодий был и рад ясной погоде в такой важный день, но и возненавидел жару за ручьи пота на шее. Так, вытирая пот со лба платком, Эксодий отворил дверь кабака, где "и мебель дешева, и напитки, видать, столь же скудны и только для битья пригодны." Эксодий, торопясь, подходил к стойке, чтобы попросить десяток грамм высушенных листьев эвдеймона, а пока ждал своё курево, разглядывал окружение, что не заметил в спешке: всюду раздавался шум, хохот и разговоры на разнообразные темы, кто-то собирался огромной толпой за стол и играл в карты на деньги, а кто-то из более богатых особ разбрасывался едой, которая ему показалась не очень вкусной, благо – в каждом кабаке была небольшая собака, что доедала с пола остатки еды: "Если бы псы не только доедали за этими пьяными собаками, но и носили их кружки и тарелки, того гляди, и служанки не будут нужны в кабаках. Пишу это и становится жаль, что собаки у нас человечнее человека." Именно так писал в своём дневнике Эксодий, во взрослом возрасте вспоминая обстановку родной страны. Здесь же в туче пьянчуг он случайно заметил знакомые лица – родные братья распивали дешевый эль и поднимали дым эвдеймона, чуть ли не закрывая им полностью свои головы. Эксодий решил подойти к ним и, возможно, наконец сблизиться с ними. Может быть, если понять их образ жизни, они перестанут держаться от него в стороне? Но как только братья услышали голос Эксодия: "Приветствую", – с их лиц сошла улыбка и смех прекратился за всем столом. Все окружающие их люди умолкли и расступились, дав Эксодию подойти в упор к облаку перегара и эвдеймонового дыма, где тот, оперевшись ладонью о крышку стола, выдал:
– Братья, мы же с вами одной крови, Адио ценил эту связь и пронёс её в дух нашего народа, так почём нам держаться поодаль? Позвольте мне вас угостить пойлом получше, чем эта дешевая, не побоюсь этого слова… – не успел он сказать, как Алмакир перебил его.
– Хуета в стакане? Ты это хотел сказать? Мы тут, по-твоему, мочу распиваем? – орлиным носом и ненавистным взглядом сверлил Эксодия, пока не подключился Гвала, с полной жира физиономией, и, растрясая вторым подбородком, добавил пару ласковых.
