Зал охватила тишина, и все застыли в ожидании ответа человека, для которого организовывалась церемония. И в один момент молчание прервали слова Эксодия, что смотрел в уже полностью седую бороду Гидеона и морщинистый лоб: "Эти раны не так страшны, как проблемы народа, которому я хочу служить верой и правдой. Я прошу вас, отец, позвольте продолжить церемонию, невзирая на пару синяков." От шевеления губ рана открылась и кровь стала капать на кафтан, однако была незаметна остальным людям из-за цвета одежды, что прятала алые пятна без следа, а сам Эксодий спокойно вытер губы платком в ожидании ответа отца. Гвала и Алмакир еле сдерживали себя от злости и досады, однако Дахий встал в ступор и восхищался храбрости и стойкости Эксодия, когда тот спокойно давал клятву блюсти древние традиции и защищать народ этих земель ценой своей жизни. И в момент, когда юноша принял от рук короля шпагу, что блестела в лучах Сэн, Дахий завороженно смотрел на Эксодия и с этого дня решил брать с него пример, со временем всё больше отстраняясь от Гвалы и Алмакира.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Эксодий заслужил собственную шпагу и право наследования престола. Всё это время он проводил в тренировках по фехтованию и верховой езде, впитывая от учителей знания о стратегии и военном деле. Но в один день по пути в тренировочное поле, в окрестностях дворца, Эксодий наткнулся на действо, что чуть не вывело его из себя.
Он остановился у лавки с цветами, вокруг которой стояли клумбы с желтыми сэнниками. Именно оттуда он увидел на противоположной части улицы солдата из Лакшата, который требовал у кузнеца плату сверх нормы, угрожая и оправдываясь подозрением, что он куёт оружие, что хочет использовать против их клана. Эксодий уж собирался достать шпагу из ножен, и только успел он схватиться за рукоятку, как к ремесленнику подбежала девушка с алыми волосами и, озабоченная проблемой, спросила, что происходит. Эксодий наблюдал за ошарашенным солдатом, что не ожидал поддержки кузнецу и старался всячески избежать огласки. Эта девушка была единственным человеком с бледной кожей, но для вашака она была недостаточно красноватой. Эксодий не мог понять, какой она расы, но её взволнованное лицо и честная речь вкупе со знанием законов сумели убедить солдата отстать от кузнеца и даже не взять с него дани. Когда Эксодий опомнился, всё уже закончилось и никто не пострадал, а удивительная девушка пропала так же резко, как и появилась.
Не прошло и недели после той встречи с девушкой-вашаком как жизнь посягнула отобрать у Эксодия второго родителя. Падучая болезнь накинулась на Гидеона, и тот не мог встать с кровати и временами бился в припадках, пока глаза наливались кровью, а всё та же алая жидкость чуть было не разрывала вены от притока, и те надувались на лбу и огромных руках, что испускали пот крупными каплями. Эксодий поднял всех лекарей королевства, чтобы спасти отца и поставить его на ноги, но все методы были безуспешны. И в один день, когда взволнованный и отчаявшийся Эксодий старался просто быть рядом в последние дни жизни отца и молиться Богу земли в надежде, что хотя бы высшие силы смогут спасти его, некогда могучий Гидеон Айтилла медленно отправлялся в мир иной и, глядя глазами полными крови в заплаканное лицо Эксодия, сказал ему хриплым слабым голосом:
– Ты – моя единственная надежда, Эксодий. Когда меня не станет, ты должен следить за братьями, а пока тебе не исполнится 18 колец, назначь от моего имени регентом члена совета магистратуры. Это всё, чего я не успел сделать, сын мой. У меня было так мало времени, и всё подчистую я потратил на страх, Эксодий, на страх… Твоя мать умирала с улыбкой; я убил множество людей, но мне страшно умирать в муках, прошу, Эксодий, убей меня! – из последних сил сказал Гидеон, давясь кровью на глазах у всех лекарей и прислуги, что не на шутку испугались этих слов так же, как и сам Эксодий.
