Первым делом я подошел к комоду и начал открывать его ящики. И вот удача, в верхнем ящике в запаянном полиэтиленовом пакетике лежали три больших пачки со спичками. Я тут же их схватил почти негнущимися пальцами и на радостях отправился к печи. Открыв дверцу, я выгреб из нее снег, который нападал в нее через дымоход, и наложил в нее сухих поленьев. Мелкие щепочки я наложил между поленьями и осторожно зажег одну спичку, задержав при этом дыхание, боясь ее затушить. Спичка вспыхнула ярким огоньком и начала разгораться, и я осторожно поднес ее к топке и начал разжигать ей тоненькие лучинки. Пламя медленно, но верно начало расходиться, дрова были очень сухими и разгорелись достаточно быстро. Печка, словно самолет, начала гудеть, и я, прикрыв поддувало, уменьшил тягу, а то все тепло в трубу будет вылетать. Сосновые поленья, потрескивая своими сучками, раскаляли печку, и по домику постепенно начало расходиться тепло. Я плотно захлопнул дверь и закрыл ее на шпингалет, точно такой же, как установлен снаружи. В домике стало немного светлее, языки пламени освещали его через щелки в дверце печи в верхней плите. Я же стоял рядом с печью и держал над ней окоченевшие руки.
Тепло быстро начало наполнять комнату, и я начал отогреваться, вот только это было не совсем приятно, вся кожа была в ожогах от мороза, каждый замерзший сустав начал очень сильно болеть, все тело кололо, кожа горела. Но мне было все равно, ведь я выжил, не замерз, а раз все колит и болит, значит, ничего серьезного со мной не успело произойти, по крайней мере, я на это надеюсь.
В момент, когда я стоял и отогревался у печи меня все же посетили плохие мысли, тепло-то я нашел, вот только что будет, если я заболею? От такого переохлаждения простыть можно, а то и воспаление легких подхватить, пневмонию, ангину или еще что-то подобное. Тогда мне тут одному без лекарств долго не протянуть. Ситуация хоть улучшилась, но все равно плачевная. Я один зимой в лесу, непонятно где, без связи, еды и одежды, разве может быть хуже?
Спустя пару часов нахождения у печи и отогревшись, я поднялся на ноги, направив свой взор на висящие мешки. Мне было интересно, чего в них может быть. Развязав первый, я вывалил его содержимое на стол. Удача явно улыбается мне, тут было две пачки чая, два блока папирос «Беломорканал», пачка сахара-рафинада, все это было упаковано в плотные и запаянные полиэтиленовые пакеты, чтобы не попала сырость. Еще тут были две алюминиевые кружки, две глубоких железных, покрытых эмалью тарелки и пара ложек с вилками.
– Уже что-то! – обрадовался я.
Второй мешок порадовал меня старым овечьим тулупом и парой валенок. В третьем мешке лежало старое одеяло и подушка. А в четвертом, завернутое в старый вязаный свитер, радио на батарейках и завернутые в армейские камуфлированные штаны две пачки батареек.
Радио и батарейки мне не нужны, тем более электроника, как я понял, больше не работает. А вот штаны и свитер в самый раз. Штаны, правда, мне были сильно велики, как по длине, так и в поясе. Но это не проблема. Веревку, снятую с мешков, я продел через петельки штанов, в которые нормальные люди продевают ремень, и завязал ее бантиком на животе. И вуаля, штаны теперь не спадут. Свитер также оказался мне велик, но тут все проще: рукава закатал и готово. Валенки я обул на босую ногу, но в них и так хорошо.
Теперь пришла очередь комода, я проверил каждый ящик, только ничего полезного там не нашел. Разве что десяток свечек, стопку газет пятнадцатилетней давности, пару ножей в очень плохом состоянии и все на этом. Еды в доме нет, но хотя бы у меня есть чай и сигареты, а это уже не мало!
