– Что это вообще было? Меня же как батон нарезали, а я вот сижу теперь как ни в чем не бывало, даже шрамов не осталось! Это я, получается, поглотил его жизнь, словно вампир, это я теперь бессмертный что ли? – начал я задавать вопросы, на которые мне, разумеется, никто не даст ответа.
Вынув руку из волчьей груди, я посмотрел на нее в свете дня. С виду она была похожа на обсидиан, черная, глянцевая, переливающаяся на солнце. Стоило мне подумать, и лезвия обратно превратились в пальцы. Я почувствовал, что в моем кулаке что-то есть, и, раскрыв его, увидел маленькую синенькую бусинку, от которой исходила едва заметная голубая дымка.
– Так, стоп, лезвия, а что если! – переложив бусинку в обычную руку, сказал я вслух и представил вместо кисти меч. Моя рука послушно словно расплавилась, кисть исчезла, и продолжением моей руки стал метровый клинок.
Вскочив на ноги, я закинул бусинку в карман и, схватив из сугроба ветку, размахнувшись, ударил по ней лезвием. Клинок прошел сквозь деревяшку, не почувствовав сопротивления, оставив после себя идеальный разрез, тогда я повторил процедуру, но уже с легким нажимом, и опять лезвие разрезало деревяшку без каких-либо затруднений.
– Стоп! Хочу когти как у Росомахи! – выкрикнул я, и о чудо, кринов втянулся, кисть вернулась на место, а между костяшек вылезли три лезвия, которыми я так же ударил по ветке, и та осыпалась на снег.
– Да я теперь, мать его, жидкий терминатор! Мне нужна твоя одежда и мотоцикл! – подпрыгивая от радости, закричал я, спародировав гнусавый перевод фильма. Но тут рука пришла в норму, когти втянулись обратно, и чернота спала, вернув нормальный цвет кожи.
– Что ни день, то какая-нибудь новая хренотень! – заговорил я стихами и, схватив охапку веток, быстрым шагом отправился в дом переваривать полученную информацию.
Первое, мне нужно как-то помыться и починить одежду, второе – научиться призывать эту руку, когда нужно, а не только когда мне угрожает смерть, и третье – понять, что это за бусинка такая.
Начнем с малого, мне нужна вода и побольше, вот только с этим проблема, из емкостей у меня только две тарелки и кружки. Деваться некуда, мылся в несколько заходов, грел теплую воду и голышом выходил на улицу, смывая с себя засохшую кровь. С починкой одежды туго, ни ниток, ни иголок нет, так что мой свитер и тулуп теперь можно только подвязывать веревкой.
Присев за стол, я принялся вспоминать все те эмоции, которые испытывал перед появлением черной руки. Страх, злость, паника, безысходность, и пытался их воссоздать. Но ничего, попытка за попыткой никак не хотели запускать механизм.
– Да чтоб тебя! – выругался злобно я и ударил кулаком по столу от досады. – В следующий раз может так не повезти! – добавил я в ярости, вспоминая ту боль, что я испытывал.
И сработало, рука почернела по самое плечо. Злость, ярость, гнев – вот что заставляет эту штуку работать. Эта рука черная, а та белая, противоположность, значит, если тут гнев и ярость, то там доброта?
Я сфокусировался на второй руке и начал думать о хорошем, о том, как Демьян Артемович помогал мне, о щенятках и котятках, ведь хорошего в жизни у меня было не так много, по крайней мере я этого не помню. И опять все получилось, вторая рука так же покрылась теплым белым светом.
– Вот те раз! – обрадовался я. – Росомаха! – выкрикнул я вслух, и черная рука выпустила когти, а вот белая осталась без изменений. Попробовал различные манипуляции, ничего не вышло, рука была прежней.
