Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести - страница 25

Это всё объясняло. В пещере рядом с ним никого не было, а драконьи когтистые лапы были его собственными. Две струйки дыма поднимались теперь из его ноздрей, а что касается боли в левой руке – то есть бывшей левой руке, – то причину её он разглядел, скосив левый глаз. Браслет, который отлично сидел на мальчишеской тонкой руке, оказался слишком узок для толстой передней лапы дракона, поэтому глубоко врезался в чешуйчатую плоть, а сверху и снизу около него лапа распухла. Юстас чуть сдвинул его своими драконьими зубами, но содрать так не сумел.

Несмотря на боль, первым его ощущением было облегчение. Теперь ему больше нечего бояться. Он сам может наводить ужас, и никто в мире, кроме рыцаря (и то не каждого), не осмелится напасть на него. Теперь он справится и с Каспианом, и с Эдмундом…

Едва эта мысль пришла ему в голову, Юстас вдруг понял, что хочет вовсе не этого, а хочет дружить, хочет вернуться к людям, болтать и смеяться, участвовать во всех делах. Он осознал, что стал чудовищем: это отделило его от людей – и ощутил ужасное одиночество, и начал понимать, что все остальные вовсе не были извергами, и стал думать, был ли он сам так хорош, как ему всегда казалось. И так он затосковал по их голосам, что был бы благодарен за доброе слово даже из уст Рипичипа.

От этих мыслей бедный дракон, который когда-то был Юстасом, заплакал. Мощный дракон, рыдающий в голос под луной в безлюдной долине, – такое зрелище трудно себе представить, а звуки – вообразить.

Наконец он решил попытаться найти обратную дорогу. Теперь он понимал, что Каспиан не уплывёт без него, и был уверен, что тем или иным образом сумеет дать людям понять, кто он.

Как следует напившись, затем (я понимаю, для вас это ужасно, но если подумать – ничего особенного) он съел почти всего мёртвого дракона, хотя и не сразу понял, что делает, потому что разум у него остался свой, Юстаса, а вкус и пищеварение стали драконьими. А кто читал нужные книжки, тот знает, что драконы больше всего любят свежее драконье мясо, поэтому где-либо редко можно встретить больше одного дракона.

Потом, решив выбраться из долины, он начал взбираться вверх прыжками и тут же обнаружил, что умеет летать. Он совершенно забыл о своих крыльях, и это стало для него сюрпризом – первым приятным сюрпризом за долгое время.

Дракон поднялся высоко в воздух и увидел внизу множество горных вершин, освещённых луной, увидел и залив, похожий на слиток серебра, и «Покорителя зари», стоявшего на якоре, и костры, мерцавшие в лесу рядом на побережье. Вот туда он и скользнул с большой высоты.

Люси крепко спала, потому что долго дожидалась, пока вернётся поисковая группа, надеясь услышать добрые вести о Юстасе. Группу возглавлял Каспиан, вернулась она поздно, все совершенно измотались, но никаких следов Юстаса не обнаружили, хотя и видели в долине мёртвого дракона. Они пытались держаться и объясняли друг другу, что вряд ли здесь есть ещё драконы, а этот в три часа дня, когда они его увидели, был уже мёртв и не сумел бы убить человека за несколько часов до собственной смерти.

– Если только он не сожрал этого паршивца и не сдох именно от этого: парень мог отравить кого угодно, – буркнул Ринс себе под нос, так что никто не услышал.

Поздно ночью Люси вдруг проснулась и увидела всю компанию: никто не спал, все сидели близко друг к другу и о чём-то перешёптывались.