«Так и есть, – подумал Юра о своём друге. – И ты тоже начал забывать, что совсем недавно сам был ребёнком, без забот, зато с целым возом неизрасходованной энергии».
Сейчас же бывший одноклассник и школьный друг сидел вальяжно в мягком кресле, закинув ногу на ногу, деловито пускал в потолок табачный дым, стряхивал пепел тлеющей сигареты в увесистую стеклянную пепельницу и всеми своими манерами напоминал старика.
«Интересно, а меня ты тоже так воспринимаешь?» – снова подумал Юра, но спрашивать не стал, и только поинтересовался:
– Тебе когда сдавать первый экзамен?
– Пятнадцатого июля.
– Скоро уже. А какой?
– Химию, – ответил Ярик. – Никогда не думал, что смогу осилить этот объём. Если химию сдам, то с биологией будет уже полегче.
Ярик улыбнулся, хотя его улыбка больше походила на вымученную гримасу, и попросил:
– Давай сменим тему. Хочется хоть немного забыться. Ты знаешь, а я сейчас жалею, что не стал с тобой тогда в Суворовское училище поступать. Зря, конечно. Сейчас забот не было бы, как у тебя.
– Напрасно завидуешь, Ярик, – Юра, усмехнувшись, парировал вопрос. – У меня забот не меньше, чем у тебя. Ты вот снова рядом с домом будешь: каких-то два часа на автобусе. На выходные сможешь приезжать. А я в Ленинград поеду. Туда только на поезде семнадцать часов трястись. А потом, ты ведь никогда не жил в казарме, строго по распорядку, когда туда нельзя, сюда тоже нельзя, когда ты несвободен.
Ярик ничего на это не ответил и только предложил закурить по второй.
– Давай, – согласился Юра.
Было забавно вдыхать табачный дым, выпускать его тонкой струйкой в потолок и смотреть, как он расползается во все стороны по комнате.
– А ты кого из наших видел? – задал очередной вопрос Юра.
– Да, честно говоря, после выпускного бала ты – первый, – усмехнулся Ярик. – Я тут заперся, как отшельник. Учу.
– Ну и правильно. Я после восьмого класса, когда в Суворовское поступал, тоже почти не выходил из дома. Только вечером, и то ненадолго, чтобы мозги проветрить.
– Я тогда этого не понимал, – пояснил Ярослав. – А вот в девятом классе вдруг осенило, что такими темпами и с такими познаниями я не то что в институт, в ПТУ не попаду.
– Можно к вам, философы? – в дверь тихонько постучала Данута Людвиговна. – Хватит секретничать. Ярик, угощай гостя.
Вот так вот запросто разговор двух вчерашних мальчишек был прерван, и на столе вместо пепельницы появились горячий чай и домашние пирожки с яблоками, творогом, яйцом и луком, мясом и ещё какой-то начинкой, рецепт которой Данутой Людвиговной держался в тайне.
– А это наш фамильный секрет, – улыбнулась женщина. – Ты попробуй. Очень надеюсь, что тебе понравится, Юра. Давай-ка я тебе ещё чаю налью.
И заботливые женские руки до краёв наполнили чашку ароматным напитком. А в это время за окном в кустах и на деревьях громко щебетали птицы. За забором в соседнем огороде душераздирающе мяукал одноглазый кот, объявляя о своём появлении местным кошкам. Воздух был чистым и свежим, потому что накануне ночью прошел сильный дождь, умывший всё вокруг и обильно пропитавший землю влагой. В густой изумрудной траве стрекотали неугомонные кузнечики, рядом с ними жужжали назойливые мухи, и одинокие стрекозы, подобно крохотным вертолётам, зависали в воздухе прямо перед окном, с любопытством рассматривая мир огромными глазами. Было чертовски хорошо и уютно.
