Хроники Нонтауна - страница 8

А пока что меня всегда можно найти в Клубе Благосклонной Мудрости. Обычно я спокойно сижу за карточным столиком № 5. Сбоку от меня, на стене, висит телевизор, по которому беспрерывно транслируют бейсбольный матч памяти Рокки Колавито. У меня темно-русые волосы, и в моих зубах – сигарета Winston Classic. Очков не ношу, белого грима и шрамов на лице тоже не наблюдается. Если чего случится – обращайтесь кому не лень! А то я ненавижу одиночество!

***

…а тем временем Барни Шакалис отправлялся по делу – его одноцветная шляпа трепыхалась на ветру, в ее полях прорастали нелепые папоротники – до свидания, правосудный лимонад – читая вслух объявления в закоулках, Барни шел по верному следу –чутье практически потомственного детектива (дедушка однажды выкопал в огороде труп неолитического жирафа, а бабуля любила следить за процессом выключения света в туалете) – чутье подсказывало ему, что здесь ве-е-е-рняк – разбогатеет в момент и сможет завести себе плодородную интрижку, которая перерастет в долговечный роман всей его жизни в Нонтауне – он долго спускался по лестнице, боясь забыть подробности своих значительных догадок касательно поступков подозреваемого, стены ходили ходуном от его раздумий, в желудке плескалось утреннее кофе, 8 утра 23 минуты – то время, когда пешеходы мешают раскрытию преступления термоядерного столетия, черт тебя дери, Гарольд, я же должен позвонить и тебе, и Кори – рассказать о своем везении, да я же счастлив – осталось пройти пару кварталов, завернуть за угол – а там уже ждут легкие бабки – потом на автобус, и прочь отсюда – только бы не перешла дорогу Госпожа Невесомость – она все может.

***

Хочешь – не хочешь, а у меня сейчас вторник – и на этих листах будет вечный вторник – августовский полдень – когда петухи всё кричат – алкаши уже затихли и разливают предобеденное пойло по стаканам. Что я делаю? Не в силах закончить работу – выдавая по две фразы в час – где мое место на этом свете? На этих листах? В итоге я уверяю незримых людей – «Мне нужна лишь любовь» – но потом монитор, где находится мое лицо – этот монитор вырубают – и куда я пошел? Где я – и куда я пошел? Нужно находить свое призвание в этом мире – водить машину по пыльным дорогам – путешествовать в праздники или после работы в магазине (продавать музыкальные диски – хорошее дело), тихо молиться, преклонять колени перед Господом нашим, в которого поверю в одночасье (а сейчас не верю – да и не собираюсь, так как я и без «Господа нашего» знаю, что есть смысл у этой жизни, у этого мира – а если и нет – то я его сам придумаю – уже придумал – мир есть, так как жизнь – великое достижение, к примеру) – и вот так я живу – фактически в западне, но свободный и справедливый, редко бешусь – как буддист, но иногда топчу насекомых под ногами и мух луплю полотенцем – возможно, буду низвергнут в пучину горестей и стыда, нечестивый послушник и монах в незримом монастыре, литературной келье имени Джека Керуака – но время проходит между этих листов, коверкая фразы – и Джонни приехал в Город, а к нему все безразличны – да ведь и он безразличен к действительности зданий и машин – таких одиноких много – Джонни думал, что мы все потеряны для пространства Фантазии – лишь начали идти по чужой дороге, чтобы заплутать на целые песочные вечности (столько вечностей, сколько песчинок на берегу мирового океана) – и перерождаясь столько же раз – мы видели таких девушек в вагоне метро – и потом, когда шли по очередному Проспекту – они только начали теряться – но Джонни ни на кого не обращал внимания – для него все потеряно (он сам так считает) – преднамеренно слеп для этих реалий – прозрел для иного видения, для иных знаков бытия – даже фонарный столб кажется иным, если смотреть на него издалека.