Прошло три года со смерти Кая. Три самых унылых и серых года в моей жизни, в прямом смысле. Погода внезапно свихнулась и забыла, что такое солнце. И выпускала его случайно, на два-три дня в месяц.
Стени советовала забыть кейнара. Подруга говорила, что глупо горевать по человеку, которого уже нет. Меня даже к психологу водили, и толстый дядька в фиолетовых очках сказал то же самое. Забыть. Я отвечала: «Да, конечно, будем стараться». А про себя желала всем спуститься в бездну, потому что они меня не понимали. Я хваталась всеми силами за глупую надежду, за последние слова Кая. Ну как он может вернуться?! Как?!
Никак.
Мне уже двадцать один. Кай так и не вернулся.
– Карина!!! – прогремело над ухом.
Я глубокомысленно посмотрела на профессора:
– Иван Палыч. Спросите Никиту, – и ткнула пальцем в открытую книгу. – Я и так все знаю.
Светловолосый парень с аккуратно подстриженной бородкой и одним наушником смотрел на меня с другого конца аудитории, как на предательницу. Я мило улыбнулась в ответ.
Профессор что-то проворчал и отошел. В лицо дунул особенно сильный порыв, всколыхнул пряди и сдвинул листки. Мой несчастный карандаш отлетел к Стени. Я потянулась за ним, но увидев круглые глаза подруги, остановилась:
– Что? Только не говори, что у меня опять…
– Посмотри туда, – чуть ли не задыхаясь, прошептала она.
Я послушалась. Взгляд уперся в белоснежный конверт, лежащий на страницах учебника.
– Конверт, – зачем-то сказала я.
И осеклась. Зажмурилась, моргнула. Письмо? Откуда?.. Дрожащими руками я потянулась к бумаге. Адрес получателя – медицинский университет, вплоть до номера аудитории и ряда, за которым мы сидели. Обратного адреса нет.
«Приезжай. Будем праздновать день рождения».
Стени выругалась. Я боялась сделать вдох. Этот каллиграфический почерк я узнаю из тысячи.
– Он… жив? – изумленно спросила подруга.
– Кто жив? – весело донеслось сверху.
– Кай жив, – прошептала я и повторила громче: – Кай живой!
Резко встав из-за стола, я бросилась к дверям, на ходу раскидав бумаги и учебники. Аудитория наполнилась шумом.
– Кори, ты куда?!
– Солаве… – недоговорил ошеломленный преподаватель. – Карина!!!
Хлопнули двери. Я пронеслась через пустые коридоры, лестницы, испугала охранника и выбежала на улицу. В лицо дунул холодный ветер. Издалека увидела, как нужный автобус уже причаливает к остановке. Черт! Плюнув на все, я телепортировалась, прыгнув на ступеньку перед самым закрытием.
Автобус двинулся. Переведя дыхание, протолкнулась к водителю, и смотря через зеркало ему в глаза, тихо сказала:
– До Тропарёво довезете?
– Девушка, это не в ту сторону. Вам нужен другой автобус.
– Довезете?
Мужик молча кивнул. Все еще пытаясь отдышаться, я села к окну и закрыла глаза, мысленно связавшись с Арагоном.
Автобус круто развернулся на перекрестке. Люди недоуменно переглянулись и заворчали про изменение маршрута. Через пятнадцать минут машина остановилась, и я выскочила на тротуар перед забором лесопарка.
Мы часто бродили здесь после пар. Сейчас же по узким гравийным дорожкам гуляли только мамаши с колясками и школьники. Двадцать шестого мая никто не хочет учиться.
Отойдя от основной дороги, я углубилась в лес, и через десять минут увидела любимого коня. Он уже все знал, и радостно заржав, подставил спину. Этот парк Арагон изведал хорошо, а также то, что он плавно перетекает в большой лес и поле, где находится граница с параллельным миром.
