– Высота стены? – спросил я.
– Пять тысяч двести метров, – ответил Ян. – С облаком над ней пять восемьсот с небольшим.
– Колоссальное сооружение, – Данилов откинулся на спинку стула. – Подумать только, как это красиво и ужасно одновременно.
– Война тоже красива и ужасна одновременно, – ответил Ян. – Но войны развязываем мы, а стена возникла не по нашей прихоти.
– И все же, она чье-то произведение искусства, – вздохнул Данилов и добавил: – Ужасного искусства.
Самолет набрал высоту и стал лететь над стеной. Мы молча смотрели в мониторы, внимательно разглядывая огненное облако сыпавшее пепел и стену огня под ним. Ученые могли делать выводы из того, что они видели на тепловых и электромагнитных мониторах, но я просто видел бушующее пламя, которое больше завораживало, чем пугало. Когда беспилотник залетел за нее на несколько сотен метров картинка стала тускнеть и появился мелкий шум.
– Постарайся далеко не уходить, – приказал Ян пилоту и пояснил нам: – Мы пока далеко не залетаем.
Пилот начал выполнять вираж и показал нам то место, где находится ретранслятор.
– Сигнал от него слабоват, для такой высоты, – пояснил Ян, – но думаю для наземного робота его хватит.
Самолет нарезал еще один круг и сигнал прервался.
– Вот еще одного потеряли, – Ян скрестил руки на груди. – Запускаем робота?
Ученые переглянулись, а я просто косился на них со стороны. Мне не терпелось отправить туда робота и посмотреть на пепельный мир снизу, но ученые решили сначала пообедать.
На обеде я подсел к одиноко сидящей Марине.
– Ты сегодня молчаливей обычного, – пробормотал я.
Она молчала, нехотя накалывая на вилку обед из полевой кухни. Мы просидели еще минуту, прежде чем я вновь спросил ее:
– Там какие-то плохие новости?
Она молчала.
– Видишь, меня теперь всюду таскают с вами и видимо относятся ко мне как к одному из вас, как к исследователю, – заговорил я. – Стало быть мы – исследователи – должны делиться всеми открытиями друг с другом.
– Ты не думаешь о том, что слишком навязчив? – спросила она, не поднимая лица от тарелки.
– А может быть я волнуюсь за твое душевное спокойствие?
Она продырявила меня своим взглядом и вновь вернулась к тарелке, я продолжил:
– Во всяком случае ты единственная, кого я здесь знаю больше недели.
– Я тоже за редким исключением никого здесь не знаю, – ответила она, ковыряя вилкой в тарелке.
– Может быть тогда будем держаться вместе, и будем более открытыми друг другу?
– Ты выбрал неудачное время для открытости. Нам стоит побыть наедине с собой.
– Все так плохо?
– Все так, как не должно быть и мы ничего не можем исправить.
– Но мы что-то предпринимаем.
– Скоро, все поймут, что это бесполезно, – взгляд ее был тоскливым.
– Тогда почему ты здесь? Езжай куда-нибудь на реку, где красивый вид, будь наедине с собой и жди, когда тебя поглотит огонь.
– Потому что это неправильно.
– Тебя трудно понять, – я закончил обед.
– Вот и хорошо. Может быть это отвадит тебя от лишних расспросов.
Она поднялась со стула забрав с собой свой поднос и отнесла его к мойке. Я отнес свой поднос вслед за ней, а потом мы вернулись в палатку. Потребовалось еще несколько минут чтобы все собрались, после чего Ян приказал поднимать в воздух робота. Пилот начал выруливать на взлетную полосу беспилотник с прикрепленным к нему роботом, после чего поднял самолет в воздух и направил на нужный курс. Мы видели уже знакомые картинки с той лишь разницей, что огонь успел немного передвинуться и что-то из того, что во время первого пролета было целым, уже сейчас превратилось в пепел.
