– Быть по-сему! – подтвердили вожди в один голос.
– А коли так, то воскурим благовония и принесём жертвы нашим богам и Всевышнему Ратулу! – Громко призвал жрец. – Испросим у покровителей смелости и удачи нашим воинам и спасения всему племени!
Жрец, вождь и старейшины кланов возложили на жертвенный камень у подножия статуи, корзины с едой и сосуды с напитками. – (Заритские племена никогда не приносили людей в жертву богам, считая этот обычай некоторых народов, диким и варварским.) – Не остались без угощений и младшие боги, чьи небольшие статуэтки стояли вдоль стен храма. Потом Верховный жрец налил вина в большую, серебряную чашу и прошептал над ней заклинания.
– Други и братья, испьём сие вино в знак согласия и единства нашего племени! – Шама отпил глоток и предал сосуд вождю Туробору. Затем, к чаше по-кругу приложились все вожди кланов и воевода Эскул. Решение было принято и обычаи соблюдены.
* * *
Вопреки ожиданиям осаждённых, утром пришельцы не стали штурмовать крепость. После долгого перехода по степям, Карающий Смерч счёл нужным дать отдых своему разношерстному воинству, (тем более, что торопиться кочевникам было некуда.) Как и вчера, на кострах жарились бараньи и бычьи туши, а бойцы пили вина и горланили длинные, заунывные песни, наводящие тоску на слушателей, не понимающих их смысла. Некоторые чужаки просто предавались безделию, а другие играли в азартные игры на будущие трофеи, которые ещё надо было постараться добыть. Кое-кто плескался в реке и стирал грязную одежду. Словом, степняки казались спокойными и уверенными в победе.
Отдельные, мелкие группы весёлых всадников иногда подъезжали к самым воротам, показывая свою удаль, выпускали из кривых луков несколько стрел и выкрикивали оскорбления. Вайзы не оставались в долгу: стреляли им вслед и грозили оружием. Потом к воротам прискакали парламентёры с белыми перьями на длинных пиках, и вождь приказал не трогать их. Один из чужаков что-то прокричал, а Трайк перевел его слова.
– Они привезли письмо и требуют передать его вождю.
– Пусть передают, – сказал Туробор.
Услышав согласие, кочевник прицелился из лука, и стрела с письмом воткнулась в бревно, рядом с Туробором. На куске грубой, серой материи, корявым почерком было начертано по-заритски: «Вождь, вчера ты сильно обидел меня неразумными словами.
Сегодня я добрый, и прощаю тебя, по случаю рождения моего наследника. – Я даю вам ещё один день и ночь на обдумывание моего предложения. – Если завтра вы не выполните наши условия, – мы возьмём город штурмом и перебьём всех заритов. – Командующий тимранских войск Карающий Смерч».
Услышав перевод сего послания, Туробор ненадолго задумался, а потом позвал сотника стражи и воеводу Эскула. После непродолжительного совета он приказал написать ответ. Кусок полотна и кисточка для письма у переводчика были при себе. Грамотей выжидательно смотрел на Туробора.
– Пиши так: Мы сдадим город завтра в полдень.
Трайк удивлённо посмотрел на вождя, но смекнул, что к чему и исполнил распоряжение. Тем же способом ответ был доставлен посланцам, и они вернулись к своим. Вайзам нежданно представился случай выиграть время и сберечь своих бойцов.
* * *
В сумерках распахнулись ворота храма, чтобы принять жителей города, собравшихся на площади. Вести их должны были жрец Шама и воевода Эскул. Перед толпой стояли ряды воинов, посланные сопровождать беженцев. Верховный жрец поднялся на возвышение, чтобы каждый мог его видеть. Тёплый, южный ветер шевелил его пышную, седую бороду и длинные волосы. Шама воздел руки к небу, и толпа утихла.
