Именно в тот день Коскэ впервые испытал чувство глубокого презрения к отцу.
Сначала Коскэ с Сатору писали друг другу и перезванивались очень часто, но время шло, общение становилось все реже и реже. Частично причина заключалась еще и в том, что Коскэ было мучительно стыдно, ведь он не смог помочь Сатору с Хати. Если бы они виделись чаще, возможно, чувство неловкости постепенно исчезло бы, но отсутствие встреч усугубляло чувство вины.
Тем не менее они продолжали обмениваться новогодними поздравлениями, и их отношения надолго не прерывались.
В письмах каждый непременно выражал надежду, что когда-нибудь они встретятся снова. Так продолжалось и в старших классах школы, и в университетские годы. Но чем больше откладывалась эта встреча, тем призрачней становилась ее перспектива.
На День совершеннолетия[16] приехали многие одноклассники Коскэ и Сатору. Некоторые добирались из других префектур. Но Сатору среди них не было. Коскэ не знал, где он отмечал свое двадцатилетие.
Все очень радовались и никак не могли забыть ту встречу, даже начали изредка приезжать в гости.
Для создания Клуба старшеклассников возраст был еще не вполне подходящий, а вот для Клуба учеников младших или средних классов – в самый раз. Все жаждали повспоминать счастливое детство.
В итоге они решили создать Клуб выпускников шестого класса и пригласить туда всех, кто в нем учился. Коскэ стал его секретарем, потому что он остался жить в том городе, где была школа, и мог связаться с теми, кто перебрался в другие префектуры. На встречу решили пригласить всех учеников их шестого класса.
Коскэ сразу подумал о Сатору и послал ему приглашение. И как секретарь клуба, настойчиво попросил его приехать. Сатору позвонил в ответ. Голос у него совершенно не изменился, и они долго болтали, как будто расстались только вчера.
Сатору все говорил и говорил, как будто хотел наверстать упущенное.
– Отлично поболтали! Ну, пока! – сказал он на прощание и повесил трубку. Однако тут же перезвонил: он забыл дать ответ, разумеется, он придет на встречу клуба.
После этого их отношения оживились, они стали встречаться по нескольку раз в году. Сатору жил в Токио, но теперь они были взрослые, и расстояния перестали иметь такое значение, как когда-то.
Сатору после окончания университета остался работать в Токио, Коскэ закончил местный университет и жил и работал там, где родился.
Фотостудию отец передал ему года три назад.
Несмотря на то что Коскэ вырос, они с отцом так и не нашли общего языка, и когда у отца пошатнулось здоровье, тот закрыл ателье и переехал жить в сельскую местность – в пригород. Он был из семьи землевладельцев и имел в собственности несколько земельных участков.
Некоторое время студия простаивала без дела, потом отцу надоело тратить деньги на ее содержание, и он решил избавиться от обузы. Во всяком случае, он неоднократно грозился исполнить свое намерение. И Коскэ каждый раз охватывала грусть.
Он вырос в доме при фотостудии, в окружении фотографий. Отец, обычно вспыльчивый и деспотичный, становился на удивление добрым и терпеливым, когда учил Коскэ фотографировать, и даже дарил ему старые камеры. Коскэ многому у него научился, понял, как правильно делать снимки – во всяком случае, в отцовской манере. Когда он подрос, то стал помогать отцу на съемках.
Только занимаясь фотоделом, они могли общаться друг с другом как отец и сын. Продажа студии означала одно: связывающая их ниточка оборвется и они начнут еще яростней воевать друг с другом.
