Алекс все чаще ловила себя на том, что сравнивает Рорика с Арнгримом. Охотник был как дикий огонь – опасный, непредсказуемый, но притягивающий своей первобытной силой. Арнгрим же – как скала, надежный, верный, олицетворение спокойствия и чести. И ее сердце по-прежнему тянулось к этой скале, даже если разум подсказывал, что это безнадежно. Она видела, как Арнгрим сдержанно, но внимательно наблюдает за Рориком, как обменивается с ним короткими, деловыми фразами во время привалов. В его взгляде не было ревности, лишь спокойная оценка нового союзника. И эта его невозмутимость ранила Алекс больше, чем если бы он выказал хоть какое-то недовольство ее общением с охотником.
Каэлен, казалось, совершенно не замечал тягот пути. Он был поглощен своими картами и древними текстами, которые изучал при любом удобном случае. Его глаза лихорадочно блестели, когда он говорил о Письменах Заката, о знаниях, которые они могли бы получить. Его одержимость достигла такой степени, что он почти перестал есть и спать, и Алекс не раз замечала, как он что-то тихо шепчет себе под нос, глядя на Лунную Слезу или на черный осколок Рорика, который тот теперь всегда носил при себе.
Наконец, после многих дней изнурительного пути, они достигли Руин Шепота. Город, если его можно было так назвать, представлял собой печальное зрелище. Полузасыпанные песком строения из темного камня, разрушенные башни, площади, заросшие колючками. И тишина. Давящая, неестественная тишина, от которой звенело в ушах. Ветер, гулявший среди руин, действительно напоминал тихий, зловещий шепот, от которого по коже бежали мурашки.
«Письмена должны храниться в главном святилище, – сказал Каэлен, указывая на самое большое, хотя и сильно разрушенное, здание в центре руин. – Но будьте осторожны. Это место пропитано древней магией… и не только ею».
Они вошли в святилище с оружием наготове. Внутри царил полумрак, свет проникал лишь через проломы в потолке. Стены были покрыты странными, спиралевидными символами, а в центре зала стоял массивный каменный алтарь, покрытый пылью веков.
Именно там, на алтаре, они увидели их. Несколько каменных табличек, испещренных теми же символами, что и на стенах. Письмена Заката.
Каэлен бросился к ним, забыв обо всем на свете. Он начал жадно ощупывать таблички, его дыхание стало прерывистым. «Да… да! Это они! Древний язык… но я смогу… я смогу их прочесть!»
В этот момент один из нордхольмских воинов, стоявший у входа, вскрикнул и упал. Из его спины торчала рукоять короткого, черного кинжала.
Все замерли. Морган мгновенно оказался рядом с павшим, проверяя пульс. «Мертв. Удар точный, профессиональный».
«Предатель!» – прорычал Арнгрим, его лицо исказилось яростью. «Кто?!»
Взгляды всех обратились друг на друга. Страх и подозрение повисли в воздухе. Предсказание Фрейдис о «ноже в спине» ожило с ужасающей точностью.
«Это не я!» – выкрикнул один из воинов Кингсбриджа, отступая на шаг.
«Здесь нет чужих», – мрачно констатировал Рорик, его рука легла на рукоять топора. «Предатель среди нас».
Алекс почувствовала, как ледяной холод сковал ее сердце. Она обвела взглядом своих людей, тех, кто прошел с ней огонь и воду, лед и пустыню. Кто-то из них… Невозможно.
И тут она увидела его. Каэлен. Он стоял у алтаря, прижимая к себе каменные таблички. Его лицо было бледным, но на губах играла странная, почти безумная улыбка. А в руке, которую он пытался спрятать за спину, он сжимал еще один такой же черный кинжал, с которого капала свежая кровь.
