«Ты уверен, что твои каракули не ведут нас прямиком в пасть к этому твоему Спящему, ученый?» – прорычал он однажды вечером, когда им пришлось делать крюк в полдня из-за обвала, перекрывшего ущелье.
Каэлен лишь бледнел, но упрямо твердил: «Карты не лгут, лорд Морган. Древние пути изменчивы, как и сама земля. Особенно сейчас, когда Спящий шевелится».
Алекс, несмотря на собственную усталость и растущее беспокойство, старалась пресекать эти конфликты. Ей тоже было не по себе от теорий Каэлена, но он был их единственной ниточкой. «Хватит, Морган. У нас нет других проводников. Если есть идеи получше – выкладывай. Нет? Тогда шагаем дальше». Ее резкий тон обычно действовал отрезвляюще.
На десятый день пути, когда силы были уже на исходе, а нервы натянуты до предела, они вышли к цели. Перед ними, среди низкорослых, скрюченных деревьев и покрытых мхом валунов, возвышались руины. Это не были величественные развалины замка или города. Скорее, остатки какого-то древнего святилища – несколько полуразрушенных каменных арок, грубо отесанные столбы, испещренные выветренными символами, и в центре – большой, плоский алтарный камень, расколотый надвое. Воздух здесь был тяжелым, насыщенным странной, почти осязаемой энергией. И тишина. Мертвая, давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя.
«Мы на месте», – выдохнул Каэлен, его синие глаза лихорадочно блестели. «Лунная Слеза должна быть где-то здесь. Внутри святилища».
Не успел он договорить, как земля под ногами ощутимо дрогнула, сильнее, чем раньше. Из трещин в алтарном камне повалил бледный, фосфоресцирующий дым, и камни вокруг них начали вибрировать. Из-под земли, из стволов деревьев, из самих валунов, словно сотканные из тумана и мха, начали формироваться фигуры. Расплывчатые, меняющие очертания, но определенно враждебные. Глаза-уголья горели недобрым светом. Древние стражи. Пробужденные.
«Кажется, нас здесь не очень-то ждали», – пробормотала Алекс, выхватывая меч. «Морган, Арнгрим, к бою! Каэлен, ищи свой камень, быстро!»
В это же самое время, за сотни лиг к югу от них, Рорик стоял на пепелище. Деревня, которую он помнил как шумное, хоть и небогатое, место, была мертва. Дома сожжены, улицы пусты. Лишь ветер гонял по земле пепел и обрывки ткани. Запах гари и разложения висел в воздухе.
Он двигался осторожно, его рука не отпускала рукоять топора. Это не было дело рук обычных разбойников. Разбойники грабят и убивают. Они не оставляют после себя такого… осквернения. Тела, которые он находил, были не просто убиты – они были искажены, словно какая-то неведомая болезнь или темная магия прошлась по ним. И на каждом он замечал следы той же темной энергии, что исходила от найденного им осколка.
В центре деревни, у высохшего колодца, он нашел единственную выжившую. Старуха, седая и сморщенная, как печеное яблоко, сидела на земле, обхватив колени, и раскачивалась взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. Ее глаза были пустыми, выцветшими от ужаса.
Рорик опустился перед ней на корточки. «Что здесь произошло, бабушка?» – его голос, обычно резкий, сейчас звучал на удивление мягко.
Старуха подняла на него невидящий взгляд. «Они пришли из-под земли… тени… с голодными глазами… шептали… обещали…» Ее голос сорвался на всхлип. «Забрали всех… всех, кто поддался шепоту… остальных…» Она махнула костлявой рукой в сторону сожженных домов.
«Кто они? Что за шепот?» – настойчиво спросил Рорик.
