– Вот она, ну здравствуй! Сколько лет тебя не держала в руках, не видела, – бабушка протёрла верх рамки от многолетней пыли, потом вскрыла заднюю часть и бережно достала веточку.
Кухня сразу наполнилась еловым запахом. Саше это показалось удивительным: ветке уже столько лет! Сколько он себя помнил, еловая лапка всегда висела на стене, но ни одной иголочки не упало, а запах сейчас стоял такой, как будто ее только что сорвали с дерева.
– Садись и смотри. Скоро же учиться поедешь, одна я здесь останусь, помощник мне нужен. Вот ты, Сашка, хоть и немного, но помогал по хозяйству. Я и подумала своего старого помощника призвать, точнее, помощницу.
Сашка не мигая смотрел на всё то, что бабушка делала, но пока не видел ничего сверхъестественного и совершенно не понимал, о чём она говорит.
– Смотри просто, Саня, ничего не бойся, не кричи, руками не махай.
Саша напрягся, уселся поудобнее и продолжил смотреть.
Лидия Ивановна зажгла несколько свечей, которые заранее уже выставила в кухне, и выключила свет. Она пододвинула табуретку к окну, положила на неё ветку и отошла к противоположной стене.
– Эту еловую лапу во многих селениях русских «маткой» зовут, запомнил?
Сашка утвердительно кивнул.
Бабушка Лида закрыла глаза, опустила голову и тихо-тихо начала произносить слова:
– Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной, – первую фразу она сказала очень тихо, почти шёпотом, но каждую новую выговаривала чуть громче. После третьего повтора веточка зашевелилась. У Сашки отвисла челюсть: ветка начала двигаться вправо-влево, как будто пыталась встать.
– Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной, – всё громче и громче повторяла бабушка. Ветка уже не лежала на табурете, а висела в воздухе и стала расплывчатой, нечёткой.
– Хозяин мой, пойдём со мной! – почти крикнула Лидия Ивановна. Ветка с оглушительным хлопком превратилась в клуб чёрного дыма и постепенно, такое Саша уже видел, начала материализовываться в нечто. Александр понял – идёт превращение в домового, его призыв!
– Милости просим, бабушка, в новое жильё, – уже обычным голосом сказала Лидия Ивановна.
На табуретке сидела полностью сформированная домовиха. Правда, то, что это именно домовиха, а не домовой, можно было понять исключительно по чепчику на голове: он явно был женским. Во всём остальном это волосатое создание с длинными когтями и острыми ушками ничем не отличалось от Жихаря. Разве что цветом глаз: они были ярко-зелёные, сияли в свете свечей, как два изумруда.
– Ох, ох, фу-у-у, – домовиха потянулась, и комнату заполнили треск костей и звуки растягиваемых мышц. Она явно давно не двигалась.
– Ну здравствуй, суседко, – сказала бабушка и протянула домовихе тарелку, которая всё это время стояла на столе. На блюде лежали куски ржаного хлеба и небольшая горочка соли. – Откушай, бабушка, ковригу.
Домовиха схватила угощение и жадно принялась есть, практически не жуя, а сразу глотая куски явно мягкой, свежей, только сегодня испечённой ковриги. Съев очередной ломоть, она подняла глаза, осмотрела всю кухню, лицо её начало меняться. Она явно была сильно удивлена и недовольна.
– Это что такое? Это я где?
– Дома, в твоём новом доме, – ответила Лидия Ивановна.
– Да разве ж это дом? Где печка? Труба печная-то где? Ни запечья, ни подпечья! Где голбец-то хоть? Ой-ой-ой, не-е-е, уйду я отседова.
