ДЖОН РОУЗ (появляется в гостиной из-под лестницы. Ему тридцать два года, и он чертовски красив). Горизонт чист?
ДЕЙВИ. Она ушла в амбар. Думает, что ты, возможно, спрятался на сеновале.
ДЖОН РОУЗ. Там я прятался вчера. Сегодня – на крыше.
ДЕЙВИ. Джонни, почему ты ее избегаешь?
ДЖОННИ. Я ее не избегаю. Просто мне нужно немного свободного пространства, чтобы дышать. От Джесси и в пятнадцать лет захватывало дух, а теперь ей восемнадцать. Я не уверен, что мое сердце это выдержит.
ДЕЙВИ. Она хочет, чтобы ты посидел с ней и поговорил. Она не видела тебя три года.
ДЖОН РОУЗ. Она и тебя не видела три года, но она не носится за тобой, сломя голову.
ДЕЙВИ. Только потому, что я от нее не бегаю. Вчера мы с ней долго говорили, и это было приятно. Она не била и не душила меня. Мы говорили о Лондоне, Йейтсе, прерафаэлитах. Они их большая поклонница. Джесси невероятно умная, начитанная и милая девушка.
ДЖОН РОУЗ. Это я знаю.
ДЕЙВИ. Тогда почему тебе не сесть, чтобы она смогла тебя поймать? Я надеюсь, ты не планируешь избегать ее и на Рождество?
ДЖОН РОУЗ. Я никогда ничего не планирую. Все происходит, как происходит. Это моя проблема. Одна из многих. Как ты, Дороти?
ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!
ДЖОН Роуз. Что ж, выглядишь ты прекрасно. (Обнимает ДОРОТИ и целует в лоб).
ДЕЙВИ. Берегись, Дороти, Если Джесси застанет тебя с Джонни, сцены ревности не избежать.
ДОРОТИ (чувствует, что кто-то идет, поднимает палец). Уг-г-г-г-г-г!
(Громко хлопает входная дверь).
ДЖОН РОУЗ. Господи! Это она. Скажите ей, что я в подвале. (И взбегает по лестнице).
ДЕЙВИ. Ты знаешь, что с ним такое?
ДОРОТИ (покрутив пальцем у виска). Уг-г-г-г-г-г!
ДЕЙВИ. Да, понятно. Это у вас семейное, так?
ДЖЕССИ (вбегая, одетая в пальто ДЕЙВИ, слишком большое для нее). Он только что был здесь. Пахнет его лосьоном после бриться. Или бурбоном. Куда он пошел?
ДОРОТИ (когда она и ДЕЙВИ указывают вверх). Уг-г-г-г-г-г!
(ДЖЕССИ вновь убегает).
ДЕЙВИ. Слушай Дороти, я хочу пойти на кухню, чтобы Сара попрыгала надо мной. Ты идешь?
ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!
ДЕЙВИ. Хочешь, что они еще немного подождали, детка? Это мне нравимся. Еще увидимся. (Целуют ДОРОТИ в щеку. На кухне опять что-то с грохотом падает, потом орет кот).
ЛИЗЗИ (голос за сценой). Молли, встань в угол и ничего не трогай. Посмотри, кот весь в пудинге.
ДЕЙВИ. Бедный Томми. Теперь мы никогда не вытащим его из-за ледового ящика. А если там все станет совсем плохо, я к нему присоединюсь. (Уходит на кухню).
ДОРОТИ. Дейви такой милый, правда? Но он очень грустный. Я знаю, он – поэт, а поэтам положена меланхолия, но я бы хотела, что он не так тонко все чувствовал и тогда был бы счастливее. Все дело в той женщине, которую он любил, танцовщице. Подробностей я не знаю. Все здесь такое загадочное. Полагаю, мне лучше пойти на кухню до того, как Сара и Лиззи убьют Молли. И, если послушать истории, не будет она первым убитом здесь человеком. Но так трудно сказать, какие истории правдивые, а какие – нет. Папа и мама к воспоминаниям не склонны, а сейчас самое время разложить все полочкам, потому все живые члены семьи здесь, за исключением Риса. Я смутно помню, что Рис побывал здесь, когда я была совсем маленькой девочкой, где-то в 1901-ом году, когда Молли была еще младенцем, а Джесси не родилась. Кошка, пробежавшая между папой и мамой, как то связана с Рисом, но что именно произошло, я не знаю. Все так запутано. Жаль, что нет здесь детей, с которыми я могла бы поговорить. Может, мне удастся выманить кота из-за ледового ящика? Кот – единственная здравомыслящая личность в этом доме, а Молли вывернула на него пудинг. Не знаю. Когда пытаюсь думать о том, что произошло в последний приезд Риса, все расплывается, как дождь на грязных стеклах. В голове какие-то звуки, переплетенные с образами. Ладно, пошла. Если не вернусь через час, значит, Молли случайно оглоушила меня маслобойкой. Этой девушке нужна помощь.
