Дженис присела, нас разделял журнальный стол. Якобы случайно она оставила на столешнице парочку своих антикварных вещиц. Она коллекционировала бумажные журналы прошлого века – «Тайм», «Лайф» и тому подобные. В своих жестких пластиковых суперобложках они выглядели, как реклама утраченной эпохи, корешки билетов на «Титаник».
– Ты продолжаешь работать на «Кэмпион-Миллер»? – спросила она.
– У меня контракт еще на шесть месяцев.
И бонус за продление договора. Такими темпами мой чистый доход в один прекрасный день может вырасти с начального уровня до отметки «Младший сотрудник». Большую часть своего бонуса я потратил на широкоэкранную развлекательную панель, чтобы вместе с Кейт смотреть кино. До Рождества я пользовался большим ноутом как для развлечений, так и для работы.
– Что ж, перспективы радуют.
– Так и должно быть, – я отхлебнул из чашки, которую она мне подала. – Кофе, кстати, паршивый.
– Да?..
– Ты всегда варила ужасный кофе.
Дженис улыбнулась:
– И только теперь ты решился сказать мне об этом?
– Мм-хм.
– И ты столько лет ненавидел мой кофе?
– Я не говорил, что ненавидел. Я сказал, что ты его ужасно варила.
– Но ты никогда не отказывался от чашечки.
– Нет. Никогда не отказывался.
Кейтлин вернулась от соседей – влетела через переднюю дверь в хлюпающих резиновых сапогах и стеганой зимней куртке. Стекла ее очков сразу запотели. Очки – это что-то новенькое. У Кейтлин была легкая близорукость, но в таком возрасте еще не делают корректирующих операций. Она сняла линзы и посмотрела на меня, как совенок.
Обычно при встрече Кейт улыбалась мне во весь рот. И сейчас она тоже улыбнулась. И это была не дежурная улыбка.
Дженис спросила:
– Милая, ну что, ты посмотрела мультики?
– Нет, – Кейт не сводила с меня глаз. – Мистер Леви хотел смотреть новости.
Мне не пришло в голову поинтересоваться, почему сосед так настаивал на просмотре новостей.
Но если бы я тогда спросил об этом, то не провел бы этот день с Кейтлин.
– Хорошего дня, – сказала Дженис. – Тебе нужно в туалет на дорожку?
Кейтлин возмутила такая бестактность:
– Нет!
– Тогда ладно, – Дженис выпрямилась и посмотрела на меня. – До восьми часов, Скотт.
– До восьми, – пообещал я.
Мы тряслись в моем подержанном авто, аккуратно маневрируя в плотном субботнем потоке. Я обещал свозить Кейтлин в торгово-развлекательный центр, и ее уже захлестнула волна энтузиазма и нетерпеливого ожидания. Всю долгую дорогу она то тараторила без умолку, то утыкалась в обивку кресла с несчастным – «мы-еще-не-приехали?» – выражением лица.
Когда она умолкала, я обращался к своей совести – осторожно, словно брал в руки с виду спокойную, но ядовитую змею. Смотрел на себя глазами Дженис и видел (снова и снова) мужчину, который увез жену и дочь в страну третьего мира; который довел их почти до нищеты; который заставил их погрузиться в пляжную культуру экспатриантов, несомненно, колоритную и увлекательную, но в то же время наркоманскую, опасную и безнадежно пустую.
Такое поведение можно назвать, мягко говоря, «беспечным». Есть и другие синонимы – «эгоистичное» и «безответственное».
Изменился ли я? Ну, возможно. Но я до сих пор был должен Хитчу Пэйли несколько тысяч долларов (хотя уже полгода у меня не было от него новостей, и я лелеял надежду, что никогда о нем больше не услышу) – а жизнь, в которой есть такие аксессуары, как Хитч Пэйли, по определению нестабильна.
