– Мун, ты цел?
Испуганными глазами все уставились на меня. Люди собирали по кусочкам сломанную машину. От какого-то неизведанного гнева я не мог разжать челюсть и ответить на вопрос. Гул со стороны края не давал слышать работу собственной вентиляции: проклятый инопланетыш продолжал крутиться перед глазами, и кто-то с протяжным воплем стаскивал со сбитой машины сломанного андроида.
И я не думал, просто делал. Злости было слишком много, и она выплеснулась наружу: прыгнув в кресло, я не вспомнил о плавном разгоне и обо всех правилах. Не позаботившись даже о креплении, я набирал высоту.
Тот аппарат был гораздо новее и быстрее моего. Взгляд еле успевал фокусироваться на нем. Вывод был прост: силой своей машины мне сбить его не удастся. И я сделал ставку на свой вес. После дерзкого обгона и достижения той высоты, на которой у меня снова загорелся фонарик на руке, нужно было выключить аппарат и только лишь управлять падением. Я бы успел уничтожить его новую машину: пусть даже самого робота-чужестранца наверняка бы спасли, куда ценнее было лишить его главного оружия, чем жизни.
Да, такова была логика, но что-то не давало мне покоя, и на душе кровоточащей раной отзывался тот душераздирающий вопль, с которым убирали, возможно, навсегда сломанного нашего солдата. И убийца летал прямо подо мной. Я видел, что это мужчина. Он был создан так же, как и мы, но все же не так напоминал человека, а мне он и вовсе казался чудовищем. А я все думал, чего же я медлю? Оставалось только отпустить все и уничтожить проклятый аппарат. Тут он остановился и с вызовом, с полуулыбкой поднял голову и посмотрел на меня.
Я не знаю, почему я так сделал, но я направился на чужака и видел, как его обе руки переместились на рычаг: еще чуть-чуть, и он бы перевернулся, а я бы врезался в литую, тяжелую деталь и раскрошил бы свой аппарат в осколки. Поэтому я попрощался с ним заранее: пришлось спрыгнуть, оставшись без надежного седла. Незащищенный и легкий, я приземлился за спину инопланетного робота и дотянулся до руля. В моей голове образовался новый, странный и безумный план. Собственным лезвием из левой ладони мне нужно было перерезать крепления и резким разворотом вытряхнуть пилота на Край. Я сделал это. С высоты суетящийся и напуганный робот смотрелся как букашка, что на секунду вызвало на моем лице злую улыбку. Дальше все было жестоко и страшно. Разогнавшись, я первый раз врезался в крошечного инопланетыша носом аппарата. С треском он повалился, а по его груди забегали серебристые искры. Я сделал так восемь раз, хотя хватило бы и четырех. Убедившись, что он не подлежит восстановлению, я поставил новый аппарат рядом с нашими, резким пинком сбросил врага с края, а затем вернулся в небо на обновке.
Летал он превосходно, но самое главное, что нисколько не настораживало инопланетных пилотов: родная расцветка и красиво выведенная надпись «Вильям», как они думали, не представляет опасности. Всего шесть выстрелов из этого красавца повалили чужой аппарат, и гнев во мне утих. Пора было возвращаться домой.
* * *
L-309
Владимир похлопал меня по плечу.
– Я видел, это было круто. Но, если будешь и дальше так, то долго здесь не проживешь. Такие быстро ломаются. Береги себя.
Не знаю, зачем он так сказал. Разве у нас есть смысл беречь себя? Мы для того и существуем. За этим нас так много. Чтобы не жалко было умирать. С другой стороны, еще больше было непонятно, зачем нас делают такими разными. Почему мне нравится красный цвет, a L-305 его ненавидит?
