– Двести рублей за говядину, сто семьдесят пять за свинину.
Женщина с клоунским макияжем покраснела, глаза стали огромными, щёки вздулись, а рот от удивления почти полностью открылся.
– Сколько?! Да это настоящий грабёж! – она потянулась к прилавку и, схватив в руки кусок в два кило, начала им размахивать. – Это мясо только собакам можно дать, и то из жалости! Откуда такие разорительные цены?!
– Если вы не хотите платить – положите пожалуйста товар.
Мне так нравилось её злить, не знаю почему, но меня это очень веселило.
– Я не стану платить такие деньги за обычный…
– Позвольте мне его взять.
Её удивлённый взгляд и искреннее непонимание ситуации разогревали во мне настоящий азарт. Вопрос “а смогу ли я зайти ещё дальше?” добавлял любопытства. Меня всего распирало. Немного погодя она неуверенно, с осторожностью вложила мне говядину в руку. Я стал рассматривать кусок мяса под углом, вертеть из стороны в сторону, проверять на упругость и даже слегка попробовал. Женщина смотрела на меня, будто ждала реакции. Я сыграл как актёр театра Чехова: моё лицо изобразило настоящее восхищение. Кусок мяса стал идиллией, а через прищур я смотрел на её ответную реакцию. Заметил слева от меня пачку бумаги с бечёвкой и быстро упаковал кусок, даже не взвешивая.
– Вы что делаете? Я не сказала, что буду покупать!
– Скажите, а вы часто готовите?
Было видно, что эти слова её задели. С таким ярким макияжем и длинными ногтями ни одна домохозяйка не ходит, и она это знала. Может, я и ошибался, но по этой даме точно нельзя было сказать, что она отлично готовит борщ своему мужу.
– Ну… а что?
Я свистнул ртом и развёл руками.
– Послушайте, барышня, я стою за прилавком с лета 2005-го, как только школу закончил. Мой дядя Вазген всему меня научил, он говорил мне: Лёша, дорогой, самое лучшее мясо – красное, тяжелое и то, где меньше всего жил. Вы держали его в руках, так?
Она молча кивнула, смотря на то, как я перевязывал свёрток из белой бумаги, где на дне виднелось пятно крови.
– И он был красным?
Женщина снова кивнула.
– И, уж тем более, здесь нет никаких жил. Это – лучшее, что вы можете найти на рынке. Я вам так скажу: дядя Вазген уже припрятал этот кусок для других, особых, я бы даже сказал, постоянных клиентов, – на этом моменте я еле сдержал смех, но продолжил. – Вам я продам его за полцены. Вижу, вы – женщина порядочная, хотите порадовать своего мужа.
Она немного смутилась и покраснела, отведя взгляд вниз. От лести на её лице появилась широкая, но в то же время скромная улыбка.
– Вы так думаете? – кокетливо спросила она.
– Я так знаю, – ловко парировал я.
– Знаете, юноша, у вас природный дар убеждения. Вам бы в политику.
– Не-е-е. Там люди не такие открытые.
Из кармана шубы она достала маленький белый кошелёк на золотистой застёжке, украшенный вышитой розой.
По приходу Вазген был очень сильно удивлён, наблюдая за тем, как женщина протягивала мне двести рублей. Она улыбнулась, взяла свёрток в руки, мило помахала рукой и направилась в сторону метро. Вазген выхватил деньги и стал рассматривать.
– Ой, слушай, как тебе удалось? Я это мясо продать уже дня два не могу!
– Дядя Вазген, накинь процент за работу.
Он посмотрел на меня удивлённо и даже с небольшим укором, но всё же передал мне пятьдесят рублей.
– Держи. Честно заработал. Слушай, если тебе вдруг понадобится работа или ещё чего-то – смело можешь обращаться к дяде Вазгену Тиграновичу. Пригодишься.
