Хрустальная сказка - страница 16

Антуан стоял, не шевелясь. В голове проносились графики звуковых колебаний, результаты томографии, улыбающиеся лица пациентов. Всё, во что он верил, всё, чему посвятил последние годы, сейчас методично втаптывалось в грязь. Он чувствовал себя полностью разбитым.

В аудитории повисла гнетущая тишина. Часы показывали десять утра. Тусклый свет дождливого дня придавал коже сидящих в зале нездоровый зеленоватый оттенок. Профессора старательно избегали смотреть друг на друга, делая вид, что изучают свои записи – никому не хотелось участвовать в жестокой расправе.

Антуан понимал – ему «повезло» оказаться в немилости у главного решателя судеб молодых учёных. А он так надеялся, что сегодня, в день, когда аспиранты рассказывают на консилиуме о продвижении исследований, получит поддержку профессоров. Но его выступление даже не началось, а Ингерман ясно дала понять, что в исследовательском центре Антуану ничего не светит.

Тишину нарушил профессор ван Херш, седой старик в круглых очках, с небрежной аристократичностью в одежде, известный ученый и практикующий психиатр с обширной клиентурой и безупречной репутацией. Как всякий светила, он порой был резок в суждениях и нетерпим к глупцам. Но его вспыльчивость искупалась беззаветным служением науке и фантастической работоспособностью.

Ван Херш поднялся и обратился к Ингерман, насупив белесые брови, прятавшие ясные пронзительные глаза:

– Я правильно понял, на наш Центр пытаются свалить очередную неудачу врачей онкобольницы? Думаю, вы согласитесь, что ничего нового не происходит. И ставить из-за пустых обвинений под сомнение труд моего аспиранта как минимум некорректно. Герр Берг работает над уникальным проектом, и уже сегодня опыты на крысах показали, что мы на пороге большого открытия. Может, даже слишком большого для некоторых, незаинтересованных в уменьшении числа онкобольных в мире. Я считаю, что то, что нащупал мой студент, – гениально.

Перекосившееся во время этой речи лицо профессорши выглядело поношенным. Вялый рот, отвислые дряблые щеки… И эта челка. «Господи, да при чем тут ее челка, у меня жизнь рушится, а я думаю о какой-то челке», – разозлился сам на себя Антуан.

Профессор Ингерман, не ожидавшая отпора, ненадолго растерялась, но быстро собралась:

– Я уважаю ваше мнение, профессор ван Херш, – глухо сказала она. – Но предпочитаю не вступать с вами в диспут. Пускай этим вопросом займутся органы следствия. Я уверена, они нас еще удивят… А вы, Герр Берг, знаете, почему до сих пор не отчислены? – Она снова устремила свой колючий взгляд на Антуана. – Только потому, что я еще не получила достаточных доказательств вашей нелегальной практики. Практики, которая убивает людей. Но я их найду. Я вам обещаю. – Она поднялась, давая понять присутствующим, что консилиум окончен.

Антуан вышел из аудитории и побрёл к выходу. По спине текли крупные капли пота. Хорошо, что блейзер скрывал насквозь промокшую рубашку.

Навстречу выскочил американец Майк Фрай, аспирант с факультета биологии. Он работал над темой «Нейронные корреляты эффекта "ушного червя"» – исследование мозговой активности при застревании навязчивых музыкальных фрагментов.

– Ну что, как прошел консилиум? – Улыбка Майка больше походила на оскал. Глаза блестели плохо скрываемым торжеством. – Это правда, что твой проект свернули?

– Непонятно пока, – буркнул Антуан, не желая вступать в разговор и пытаясь проскользнуть между Фраем и стеной коридора.