Мой дорогой «незнакомец», моё второе «я», ты не станешь отрицать, что такое состояние души – нормально и что с этим надо считаться, потому что не признавать этого состояния – значит не понимать искусства. В моём рассказе прекрасное слово «свобода» не несло в себе никакой политической окраски, несмотря на то, что искусство – самый яркий выразитель политики, его пламень. Я бы сказал так: искусство – оружие справедливости, свобода же – условие, чтобы оружие это сработало.
Но отложим эти рассуждения, вернёмся к моему острову.
Вечереет, что-то около семи часов вечера, к острову приближается пароход, с него бросают толстый канат. Матрос у причала ловит этот канат… Все высыпали на пристань встречать отцов семейств, которые сходят на берег с довольными улыбками, со свёртками в руках. Они встречаются со своими домашними так, словно не виделись, по меньшей мере, год. Я стою в толпе совсем один и ещё острее ощущаю своё одиночество в этом мире. Я смотрю, как Сона рядом с матерью, в десяти шагах от меня, высматривает отца. Затаив дыхание, жду, когда Сона поднимется на цыпочки поцеловать его – тогда я увижу краешек её красной нижней юбки. Мне очень хочется увидеть эту юбку, но я прихожу в бешенство при мысли, что её могут увидеть и другие, особенно Торос. После всяких объятий и поцелуев жена возьмёт мужа под руку с одной стороны, дочь с другой, и счастливое семейство медленно направится вдоль набережной. Дома Сона заметит свежий номер «Жаманак», выглядывающий из отцовского кармана. Возьмёт газету в руки, раскроет её. На внутренней стороне она увидит мой рассказ «Слёзы любви». Но никогда, никогда она не узнает, что «слёзы» эти пролиты из-за неё…
Да, вот уже два года я люблю её, а она ни о чём и не догадывается.
Впоследствии время внесло свои правки – выяснилось, что я любил отвлечённо, слепо, я любил саму любовь! А Сона была обыкновенной девушкой, такой же, как все, со своими недостатками, со своими слабостями.
Впрочем, юность всегда живёт больше мечтами, чем реальной действительностью, и пусть оно так всегда и будет.
Да, я рос впечатлительным, мечтательным мальчиком. Волнения, разные наблюдения и переживания – всё это накапливалось во мне, чтобы вылиться однажды в какую-нибудь вспышку, которая удивит всех окружающих и ещё больше меня самого.
Итак, я был впечатлительным, мечтательным и любил Сона. В конце концов, думал я, эта любовь угробит меня, и я слягу от тяжелейшей чахотки. Вот, думал я, и пришёл мой черед. Но учитель биологии разочаровал меня, на мой вопрос он ответил, что любовь – не микроб и сама по себе чахотки не вызывает, что душевное состояние, вызванное любовью, и отсутствие хорошего питания расшатывают организм и делают его более подверженным всяким болезням, в том числе и чахотке.
В таком случае моя мама очень портила мне дело – я питался слишком хорошо, вся надежда оставалась на душевное состояние.
Помню, как однажды соседка наша сказала моей маме:
– Почему вы позволяете своему мальчику так много читать, это ненормально в его годы, может наступить переутомление…
О, как я тогда обрадовался, как возликовал.
У меня была нелёгкая юность. Моя мама тяжело болела, и я проводил у её постели долгие бессонные ночи.
Мама всё чаще говорила:
– Если я умру…
– Не говори так, мама.
Тёмное ночное небо в окне… Что я буду делать, если с мамой что-нибудь случится…
Начался новый учебный год.
