– Но все в него верят и рисуют его изображения в церквях. А нужно увидеть объект, прежде чем его рисовать, лепить, мастерить из деталей… Ты согласна?
– Ну?
– Так мыслит материалист и заходит в тупик. А вот мечтатель не думает «почему? » и «откуда? ». У него только один вопрос: «зачем? ». Он не задумывается откуда взялся Бог, он думает, зачем ему послано то или иное испытание или благо. Что ему хочет сказать Бог…
– Ты крещенный? – уточнила Аркадия, прервав его.
– Нет. Меня никто не крестил. Я же говорю, у меня нет родителей.
– То есть, ты не можешь обратиться к Богу, – заявила она. – Так зачем же почитаешь его, коли он тебя все равно не услышит?
– Бог услышит, – воспротивился Славик, обняв Аркадию. – Он слышит всех. Просто кого – то раньше, кого – то позже. Я думаю, что у него тоже только два уха, а не столько, сколько людей на планете.
– Но…
– Аркадия, – послышался шорох: Славик явно привстал. – Запомни, Господь услышит. Только нужно обращаться к нему искренне. Небеса – не магазин, а Бог – не торгаш богатством, умом и радостями. Он – Господь, и знает, как надо.
В тот день Аркадия ему ничего ответила. И больше не поговорила с ним ни разу. Славки умер. От болезни. Так сказал дядя Миша, который лично приглашал своего собственного сына – врача из города, чтобы тот посмотрел.
– Сказал, мол, воспаление легких, – рассказывал ей у постели больного Славика, еще живого, но уже уходящего в другой мир дядя Миша. – В город надо, в больницу. Иначе – умрет. Но директриса запретила. Сказала, что не собирается, дескать, оплачивать лечение какому – то слепому остолопу, от которого и пользы – то нет…
– Так и сказала? – спросила апатично Аркадия, держа горячую руку Славика.
– Так и сказала… А что уж тут, – дядя Миша вздохнул. – Она директор, ей виднее…
– Деньги будут. Не беспокойтесь.
– Да что ж ты, украдешь их, что ли? – усмехнулся сторож печально. – Эх ты, малышка, ничего еще не смыслишь…
Но Аркадия все смыслила.
Ночью, сославшись на усталость, она якобы побрела к себе в комнату, но, невероятным усилием воли нашла кабинет директрисы и, открыв, – его обычно никто и не запирал, считали, мол, слепым и глухонемым и в голову не придет воровать, – ворвалась туда.
Девочку не раз вызывали к директрисе, поэтому она знала, где сейф – слух у нее тоже был хороший. Да и клала она однажды в огромный металлический ящик, стоявший как раз на солнце, стащенный паек из столовой. Сейф запирался только обыкновенной щеколдой, так как никому было невдомёк, что и слепых с глухонемыми можно разозлить и толкнуть на дело против Господа.
Аркадия в ту ночь была как под гипнозом. Нащупав в сейфе толстый пакет, она достала его и, прощупав, поняла, что цель в ее руках. Она достигнута и можно убегать.
Однако, когда Аркадия на следующее утро явилась к комнате Славика, с пакетом, заткнутым за пояс и прикрытым объемной кофтой, она наткнулась на дядю Мишу, запах которого она не перепутает ни с чьим другим.
Он – то ей и сообщил:
– Помер Славик… все, отмучился…
– Нет… как же…
Девочка прижала руки к боку, где тут же стала такой тяжелой и враз ненужной пачка денег. Дядя Миша заметил это, – и возможно даже догадался обо всем, – но промолчал.
– Отмучился все, – повторил он, услышав всхлип девочки. – Ночью сегодня и умер. Почти что сразу после того, как ты спать пошла… Видать, ждал, чтобы тебя не расстраивать…
– Замолчите! Замолкните! Ничего не говорите!
