Бывает, что мамонт поселяется в глубоких омутах. Один человек рассказывал12, что жил он однажды около глубокого, но маленького озера, а недалеко от него было большое озеро. И из маленького озера в большое пролез мамонт и сделал канаву шириной с дом. Всю землю меж ними он своими рогами сдвинул в озеро, и там образовался остров. Как на той земле сосенки росли, так и растут на острове теперь. Другие говорили, что мамонт в озере в огромную щуку превращается, иногда с рогами. Когда эта щука плывет, за ней след остается – черный зигзаг, его даже сверху хорошо видно.
Игнатьевская – большая пещера, в ней несколько этажей и много залов. В дальних залах те самые древние рисунки: мамонты, бизоны, лошади. Они немного младше, чем в Каповой – им, говорят, по 14—15 тысяч лет. Кто в Игнатьевской оказывается, все сразу примечают: есть в пещере какая-то особенная сила, видимо, выход на небо из нее совсем близко. Потому люди хоть и боятся, но ходят в эту пещеру не одну тысячу лет.
Теперь она названа в честь некоего Игната – загадочного старца, который долго жил в пещере в середине позапрошлого века13. Кто был такой, никто не допытывался. Уже после его смерти – а похоронили его в той же пещере – одни говорили, что простой беглый каторжник. Другие украшали: не простой беглый каторжник, а талантливый молодой художник, который влюбился в крепостную, выкупить ее не сумел, по пути убил кого-то – из-за любви, понятное дело – и остаток жизни скрывался в пещере. А третьи угадывали в отшельнике не то великого князя Константина Павловича, чудом спасшегося от холеры в 1831 году, не то его брата – самого́ императора Александра Павловича, не умершего от сомнительной простуды в 1825-м. Но кем бы он ни был, а пещеру выбрал не случайно: в известняке одного из дальних залов Игнат разглядел нерукотворный образ Богородицы с младенцем. Поначалу один ей молился, а потом и люди с окрестных сел и деревень потянулись – несли свечи, образки. До сих пор ходят и носят.
Но есть в той пещере еще один женский образ. Уже давно на него не молятся, позабыли, как надо. Он куда старше Богородицы – пятнадцатитысячелетний рисунок на потолке дальнего зала. Эта женщина нарисована красным, у нее узнается грудь, которая будто разлетается в движении, ноги присогнуты в коленях, а между ногами у нее череда красных точек. Вот она, уральская прародительница. Она нам еще встретится.
Лиственница, береза и кедр
В тайге всё делают из дерева. Эпоха Мирового Дерева на Урале началась, когда первопредки пришли в тайгу из степей.14 С тех пор дерево – это и мост, связывающий миры, и граница, которая не дает мирам беспорядочно смешиваться.
Дерево стоит на корнях. Они проникают глубоко в землю, достигают нижнего мира. Корни как змеи, они вьются зигзагом. Обычные змеи в корнях больших деревьев тоже водятся. Они – и корни, и змеи – вожатые между этажами Вселенной, нашим и нижним. В корнях Мирового Дерева живет старик-первопредок, премудрый змей, хранитель. Он отсчитывает вселенский ритм, помогает прорасти свежей жизни из праха ушедших.
Корни собираются в ствол, в стволе – дупло. Лаз, щель, отверстие. Как сквозь горную расщелину, через дупло можно выйти и наверх к небу, и вниз, в темное царство. А можно остаться в само́м дереве, поселиться в нем. Так укрываются от преследований. Так хоронят умерших детей. Но также в дереве могут поселиться зловредные духи. А когда их становится слишком много, небо собирает грозу и начинает метать в тайгу молнии, целясь в те стволы, где засели порождения нижнего мира.
