Мирон нерешительно топтался перед дверью. Лида никогда не справляла свой день рождения. Почему на этот раз она попросила его прийти? Да, он ее самый близкий друг, но еще пару месяцев назад ему пришла в голову мысль, что Лида, оказывается, девчонка. Осознание этого факта заставило посмотреть на нее другими глазами. И вот теперь его терзает неизвестное ему раньше смущение.
Дверь приоткрылась, и на улицу выглянула знакомая темноволосая голова.
– Ну, ты долго еще будешь на улице торчать? – спросила его смеющаяся Лида.
– Это тебе! – уходя от прямого ответа, протянул он букетик гвоздик.
– А это еще зачем? – округлила она глаза.
– Ну, у тебя день рождения все-таки, – промямлил Мирон
– Фу, ерунда какая! – фыркнула она. – Ты же знаешь, что я не люблю дни рожденья. Я вообще по другому поводу тебя позвала.
– А, понятно, – сказал он, хотя, конечно, ничего ему не было понятно.
– Ну, давай, проходи. А то я тороплюсь, – схватила она его за руку, затаскивая в дом.
– А сколько тебе лет исполнилось? Постоянно забываю, – зачем-то соврал он, стряхивая с себя дурацкое смущение.
– Тринадцать, – коротко бросила она и завела к себе в комнату.
В комнате стоял дорожный чемодан с аккуратно сложенными вещами. Коробка, битком набитая книгами, прижималась пухлыми боками к открытой дверце книжного шкафа. Ее любимая белая крыса истерично бегала по своей клетке, не находя себе места.
– Ты что, уезжаешь? – опешил он.
– Да. Надо на какое-то время уехать, – неопределенно шевельнула она плечами. – Ты сможешь посмотреть за Антошей, пока меня не будет?
– А куда ты уезжаешь? А как же я? – не ответив на ее вопрос, спросил он.
– Ну, я же вернусь! – улыбнулась Лида. – Или ты совсем без меня не можешь?
– Не могу, – потеряно ответил Мирон, – т. е. я привык, что ты живешь в соседнем доме. Я не ожидал, что ты можешь уехать.
– Не говори ерунды. Все могут уехать, – расстроено махнула она рукой. – Ну, так ты посмотришь за Антошей, пока меня не будет? А то папа постоянно по командировкам, а тетя Наташа согласилась только на Тишку. Он старенький, ей его жалко.
– Посмотрю, – машинально кивнул он. – А когда ты вернешься?
– Не знаю, Мирон. Родители не говорят, – присела на кресло Лида.
– Они что, разводятся? – испугавшись своей догадки, спросил Мирон.
– Нет, ты что. Точно нет! – замахала на него руками она.
– Не хочешь ехать? – догадался он.
– Да. Здесь друзья. Ты здесь, – шмыгнула она носом. – Ладно, Мирон, нам в аэропорт скоро ехать. Спасибо, что не отказал.
– А можно будет тебе звонить? – слегка покраснели его смуглые щеки.
– Да, конечно, – соврала она. – Если я вне зоны, тогда, может, номер сменила. Ты не переживай. Папа тебе новый номер скажет.
– А куда вы едете? – повторил он свой вопрос.
– Не знаю даже. К родственникам мамы, кажется, – ответила она, и это была лишь наполовину ложь. Лида прекрасно знала, что они едут в Красноярск. Но у нее строгие инструкции: никому не говорить о пункте своего назначения. Вручив ему клетку с крысой и неловко обняв на прощание, она буквально вытолкала Мирона за дверь. Затем вернулась в комнату и посмотрела на пучок робких гвоздик, которые он оставил лежать на столе. Наверное, нужно поставить их в воду. Ей еще никогда не дарили цветы.
Негромкие голоса в соседней комнате привлекли ее внимание, но она не желала слушать, как они снова будут ругаться вполголоса. Плотно закрыв свою дверь, Лида снова подошла к столу, где лежали гвоздики, потом раскрыла книгу, по ошибке забытую на столе, и уложила тонкие стебли между страницами. Цветы она заберет с собой.
