– Я бы с радостью. И, мне кажется, вам стоит составить мне компанию. – Пот начал стекать по лицу. «Вдруг он примет это за угрозу?»
Но мужчина со шрамом лишь пожал плечами. Его лицо вдруг совершенно умерло: взгляд ушел куда-то за спину кэнга, а нижняя челюсть слегка отвисла, как будто его только что огрели по голове и он должен был вот-вот рухнуть лицом на стол. Это длилось едва ли больше двух секунд, и глаз снова с ленивым любопытством сфокусировался на собеседнике.
Урфус тупо уставился на изуродованного наемника, а когда брови того слегка приподнялись, опомнился и затараторил:
– Э-э-эм… Так или иначе, я хочу поговорить с вами об одном важном деле. – Всего одно предложение, а любопытство уже растаяло. – Вы же не прочь заработать, верно, любезный?
Мясник рассмеялся, откинув голову. Его смех так же, как и голос, не был страшным: он был искренним, звонким, мелодичным и заразительным.
– Торговцы. Вы все такие одинаковые. Такие смешные. Дела и дела. Хотя спустя рукава место в Городском Совете и звание кэнга не получишь. – Он вытер набежавшую слюну у правого угла рта.
– Откуда, поимей тебя Акхар, ты обо мне знаешь?! – взвизгнул Урфус.
Будь он в своем обычном окружении или в месте хоть немного более пристойном, чем «По пути», упоминание младшего полубога несчастий не осталось бы незамеченным. Плод любви женщины и самого жестокого из Великих занимался лишь тем, что подкидывал в жизнь смертных проблем. Поэтому неудивительно, что его имя было сродни грубой брани и проскальзывало в гуле голосов данной таверны не реже раза в минуту.
– Как грубо, – сказал наемник с ноткой разочарования. – Мне не интересна работа, которую ты хочешь предложить.
Урфус облизнул пересохшие губы, в очередной раз обращаясь к воспоминаниям о встрече с грязным ублюдком. «Он будет играть с тобой, как кот с мышью. Хотя нет! Скорее, он схватит твои причиндалы и сожмет со всей дури. Ха-ха-хах! Именно так! И если ему понравится, как ты себя поведешь, он возьмется за твое дело. Попробуй удивить его, впечатлить. Но тебе даже Боги не помогут, если начнешь испытывать его терпение». Ноги начинали дрожать от страха, но торговец не собирался отступать.
– Я все же настаиваю на том, что мое предложение придется вам по душе. – Увидев, как изуродованное лицо начинает искривляться в гневной гримасе, кэнг назвал наемника именем, данным тому при рождении. Ведь и дураку понятно, что «Бэрэйнэр» не может быть настоящим именем.
Урфус тщательно готовился к этому вечеру. Он даже два дня провел во втором по величине городе Берии, общаясь с участниками давних событий. Инкогнито, разумеется. Большая часть тех, кто согласился с ним беседовать, знали немного, и факты сильно разнились, но ему повезло встретить человека, раскрывшего, пусть и весьма недешево, прелюбопытные сведения о личности Мясника из Хуадад-Сьюрэс.
Гнев на лице наемника сменился неподдельной, почти мальчишеской растерянностью, а кэнг уже набирал воздуха в грудь, чтобы продолжать «удивлять и впечатлять» убийцу собственной осведомленностью. Однако он не смог вымолвить ни слова, так как Мясник вдруг одарил Урфуса широкой улыбкой. Из-за того, что травмированный угол рта был ниже здорового, уродливый рубец шириной и цветом не уступал губам, а те, в свою очередь, растянулись и обнажили зубы, рот со шрамом превратился в одну огромную и достойную навсегда остаться в кошмарах усмешку зубастой пасти, расположенной несколько не на середине лица. Словно на рисунке авторства душевнобольного. Который рисовал вовсе не человека.
