Хуадад-Сьюрэс. Я читатель – я так вижу - страница 5

Урфус ждал хотя бы легкого удивления на лице Мясника, но тот лишь продолжал есть, периодически привычным движением вытирая правый угол рта, где скапливалась слюна, а пару раз даже выпадали кусочки рыбы. Дальше торговец говорил быстро и тихо, хотя кроме наемника услышать его могли только крысы:

– И потребовали выкуп. Огромную сумму. Конечно, могут возникнуть сложности, но, я думаю, несколько отрубленных пальцев у порога дома быстро склонят этого господина к сотрудничеству. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь сильно пострадал. А дальше… мы с ним поможем друг другу. Потом вы отдадите мне его выкуп, оставив себе двадцать процентов. Поверьте, этого более чем достаточно. А вот аванс. – Урфус швырнул тяжелый кошель на стол, едва не угодив в тарелку.

Мясник медленно положил руку на кожаный мешочек и вопросительно посмотрел на кэнга.

– Солидно. Но зачем ты искал именно меня? Я могу с легкостью назвать пять имен, чья «репутация» побольше моей достойна как подобной суммы, так и общества десятилетних мальчиков.

Урфус замялся:

– Мне нужно быть уверенным, что дело будет сделано. У Бэрэйнэра Мясника не бывает провалов.

Кэнг смотрел прямо в это изуродованное лицо и вдруг подумал, что последние слова прозвучали немного не к месту. Мясник вздохнул.

– Зачем. Ты. Искал. Меня? – медленно повторил Бэрэйнэр, выделив последнее слово.

– Он герцог, – тихо сказал кэнг, опустив глаза.

Наемник поморщился:

– Герцог? Вавстравийский герцог? Что-то вроде берийского землеправителя или принца Объединенных Королевств Пэйслэнда? И это твой аргумент? Серьезно? Я не буду спрашивать еще раз, кэнг.

Повисла недобрая тишина. Торговец собрал всю волю в кулак и наконец дал ответ, который мог удовлетворить Бэрэйнэра:

– Как я говорил ранее, мне нужен человек с очень сильной репутацией, однако дело не только в ней. Герцогу довелось однажды вживую столкнуться с твоей… эм-м-м… работой. После этого ему потребовался год для восстановления душевного равновесия. Я знаю, что ему, откровенно говоря, плевать на жену, детей и кого угодно, кроме себя. Но он просто не сможет взять такой груз в Реку Раскаяния и оставить своих мальчишек у Мясника из Хуадад-Сьюрэс.

Наемник откинулся на скрипучем стуле и рассмеялся. Все тот же искренний звонкий смех, будто Бэрэйнэр впервые услышал шутку про кондотьера, а не принимал заказ на похищение. Этот смех, даже хохот, всей своей сущностью был заразительным, светлым, ему до́лжно было вызывать улыбки на лицах и теплоту в душах. Но торговца лишь прошиб холодный пот. Сделав явное усилие над собой, Мясник смог успокоиться и заговорил с издевкой, продолжая зубоскалить:

– А ты, значит, не боишься подарить этих детей Мяснику из Хуадад-Сьюрэс. Ах, стой. Как ты сказал? Что тебе не хотелось бы, чтобы кто-то сильно пострадал? – Наемник перестал улыбаться. – Богов нельзя обмануть, кэнг, даже если ты врешь самому себе. Ты уже получил пару лет в Реке Раскаяния только за разговор со мной. Но мы же не хотим, чтобы ты зря страдал в объятиях вечности. Ты неплохо подготовился, но я, пожалуй, расскажу еще кое-что о себе, чтобы ты точно понимал, с кем говоришь и какие у нашей беседы будут последствия. А когда я закончу историю, ты сможешь повторить свое предложение о работе, подумав. И, кэнг, – Мясник выдержал паузу, – если ты решишь уйти прямо сейчас, я не обижусь.

Урфус почувствовал, как холодная капля скатилась по пояснице. Тем не менее он не сдвинулся с места.