– Видишь, ты даже отказываешь как-то по- особенному, нежно, я это запомню, – голос у Марисы был спокоен, словно и не было ничего несколько минут назад.
– Раз ты захотел меня написать, значит, я тебе нравлюсь, – пыталась рассуждать Мариса, – не только ведь из-за денег ты начал эту работу.
– Конечно, нет, – успокоил ее своим ответом художник.
– И что ты скажешь мне, что никогда не спал ни с одной из своих моделей?
– Делать одновременно два дела я не умею. Либо работать кисточкой, либо… сама понимаешь.
– Делу – время, но всегда при желании можно найти час и для потехи. Не так ли, милый художник, – в голосе звучал сарказм, какие-то оскорбительные нотки, которые впрочем, Мариса постаралась смягчить. – Так было, ты не ответил мне.
– Один раз, – признался художник, – и в тот год у нас с женой были плохими отношения, мы подумывали даже расходиться, да вовремя оба одумались. Почему ты захотела это сделать со мной?
– Любой бы на твоем месте был благодарен судьбе и мне в ее лице за такую возможность, а ты… Пусть тебе будет хуже. Вспоминал бы всю жизнь, что были чудесные мгновения с той самой Марисой.
– Мариса, такое мгновение уже было в жизни, и я его итак буду помнить, обещаю тебе. У меня дочка на пять лет младше тебя.
– Ну и что? Разве в этом причина.
– Ты спросила, с кем из моделей я занимался не только живописью. Хочешь посмотреть эту картину? – и, не дожидаясь ответа, художник стал переставлять холст за холстом, что стояли прислоненные к стене. Вынул один и поставил его перед Марисой.
Мариса увидела очень красивую фигуру, без лица, лицо было лишь намечено красками, но описать его было нельзя. Оно еще только должно было появиться на холсте, но не успело и не получилось.
– Я так и не смог написать ее глаза, ее губы после этого, понимаешь.
Мариса молча разглядывала незаконченное полотно, проговорила, словно догадалась:
– А если бы это произошло, когда картина была бы полностью готова?
– Не знаю, Мариса.
– Значит, я поторопилась и нужно просто подождать, – сказала она как бы сама себе.
– Мариса, надеюсь, что я могу продолжать писать тебя в нашей «Купальщице»? – в вопросе художника звучала тревога, что, если она сейчас скажет «нет, все кончено». Что ж, сам же говорил, что написал бы эту картину все равно. Так что все просто вернется на круги своя.
– Конечно, продолжать. Помнишь, ты в галерее говорил мне, что ценность картины зависит от легенд и историй, связанных с нею. Я думаю, что твоя картина станет твоей самой знаменитой. А теперь отвернись, мне нужно одеться, сейчас придет Вадим.
Так же, как и в прошлый раз, Вадим появился минута в минуту, демонстрируя своей пунктуальностью, что жизнь звезды расписана очень строго. Мариса успела показать ему свой рисунок, сказала, что «его хотят увидеть поклонники»; спросила «договорился ли с телевидением» и, получив утвердительное «да», стала собираться.
Вадим вышел первым и стал спускаться по лестнице. Мариса задержалась на пороге. Так же, как полчаса назад, приблизилась к художнику, внимательно посмотрела ему в глаза и вложила ему в ладонь что-то маленькое и шуршащее.
– Это тебе, на память, – повернулась и быстро побежала по ступенькам.
Художник открыл ладонь, на ней лежал презерватив.
Он улыбнулся и закрыл дверь.
Художник не знал, что во дворе дома Марису ждала машина с телеоператором и журналистом. Их вызвал Вадим. Мариса охотно поведала будущим зрителям о том, что возвращается из мастерской очень хорошего художника, который написал ее портрет, а теперь она ему позирует для другой картины, получить которую уже стремятся многие ее богатые спонсоры и поклонники. Что она сама нарисовала сегодня портрет этого художника и как-то необычно подписала его.
