За завтраком я, между прочим, спросил Чочо, почему не видно его сына, и к своей радости узнал, что парнишка уже давно уехал за обещанным бензином.
Потом мы с Чочо покурили. Он – мой “Winston” (я тогда слегка покуривал), а я, из вежливости и любопытства, какую-то его махорку, которую он очень нахваливал.
От махорки мне стало сразу весело и потянуло на подвиги. И я спросил у Чочо – а нет ли в окрестностях каких-либо достопримечательностей?
– Есть, – ответил Чочо. – Красная Гора. Индейцы называли ее Гора Завета.
– Странное название! – заинтересовался я, – Это как-то связано с историей?
– Это связано с древней легендой инков о первых днях мира. Эту же гору называют еще Горой Шести Тронов или Шести Камней.
– И далеко это?
– А разве вы не видели Красную Гору, когда шли к деревне? Она стоит внизу, в самой середине долины. И ее невозможно не заметить с дороги.
И Чочо сразу предложил мне сходить на гору.
– Если мы поспешим выйти, то успеем подняться и спуститься, пока мой сын привезет бензин.
– Но ведь повсюду туман! – возразил я.
– Это верно. Но пока мы спустимся к горе, туман в долине рассеется. А когда поднимемся на вершину, он уже смешается с облаками.
– Раньше эта гора считалась священной, – продолжал интриговать меня Чочо. – Подняться на нее хоть раз в год считалось святым долгом всякого индейца, чтившего древних богов. Приезжали даже из дальних провинций. Говорят, что дух горы помогает излечиться людям от разных болезней, особенно – от болезней головы. Но в последние годы на гору почти никто не поднимается. Все ходят за помощью в храмы – к Деве Марии. Или в банки.
– А вы были там, Чочо?
– А как же, много раз. А впервые я поднялся на гору с отцом, когда мне не исполнилось еще и пяти лет.
– На нее так легко подняться?
– Нетрудно. Дорога не близкая, но и подъем не крутой. Там полно тропинок.
И я решил сходить с Чочо на Красную Гору.
«Тысячи людей ежегодно ездят в Перу, чтобы посмотреть Мачу-Пикчу, и я был всего лишь одним из этого несчетного легиона. А кто может похвастаться, что он стоял на вершине Красной Горы? Может быть, там и вправду есть на что посмотреть?» – подумал я, и прихватил на всякий случай фотоаппарат.
До горы мы дошли примерно за час. Но из-за тумана, в котором без Чочо я бы наверняка заблудился, гору я увидел лишь, когда мы приблизились к ней метров на сто, да и то – не полностью. Она краснела в тумане как огромная ягода клубники, утонувшая вершиной в пене взбитых сливок.
Здесь Чочо, всю дорогу шедший впереди, вдруг сказал:
– Отсюда идите вперед, мистер.
– А вы? – спросил я удивленно.
– А я пойду за вами.
– Но куда же мне идти? – воспротивился я. – Ничего ведь не видно!
– Как же не видно? Мы стоим на тропинке. Вот по ней и идите. И не бойтесь сбиться – здесь все дороги ведут на вершину.
Сам не пойму, почему я согласился? Это было непривычно и даже жутковато – подниматься в гору в сплошном тумане. И хотя тропинки были четко видны, но оказалось их много, и я каждый раз терялся, не зная, какую из них выбрать.
А Чочо совсем не хотел мне помогать, а лишь слегка подталкивал в спину, когда я останавливался, приговаривая при этом:
– Идите, мистер, не стойте, а ни то мы так до вечера не обернемся!
И я шел. Почти без остановок. Странно было, что я совсем не чувствовал усталости, хотя мы поднялись уже довольно высоко, как можно было предположить. Возможно, я к тому времени уже успел адаптироваться к высокогорью? Или, может быть, я был в таком напряжении из-за этого чертова тумана, что ни о чем больше и думать не мог?
