– Ты должен меня понять! – твердит она отчаянно. – Мы с тобой нормальные люди. А эти…
Она нервно ходит по веранде – в одной руке бокал, в другой – дымящаяся сигарета.
– Иногда мне кажется, что я живу среди насекомых, в какой-то подземной дыре. Они – как муравьи! Нормальный человек не позволит с собой такое вытворять.
Я сижу в кресле и смотрю на ее босые ноги, звонко шлепающие по лакированным доскам. У нее короткие и широкие ступни. И пальцы рук тоже – толстые и короткие. Не очень-то это и красиво. И вообще, если присмотреться к ее фигурке беспристрастными глазами эстета, вряд ли ее можно назвать изящной. Сейчас-то она еще ничего, но лет через пять-шесть наверняка превратиться в обычную жопастую бабенку с оплывшей талией и обвислыми титьками. Если к тому времени не загнется от спиртного.
– Как ты сюда попала?
Дэля останавливается, бокал резко рисует в воздухе некий иероглиф возмущенного недоумения и при этом из него выплескиваются золотистыми искрами капли шампанского.
– Как попала? – переспрашивает она. – Как муха в дерьмо!
Она допивает и размашисто зашвыривает бокал в ближайший куст. Садится на ступеньки крыльца – руки безвольно висят меж раздвинутых коленок.
– Я ведь тоже была когда-то веселой наивной девчонкой. Ну, был у меня дружок, само-собой. Красивый парень, стройный и кудрявый как Аполлон. Он снял для меня квартиру, катал на шикарной тачке. Мы даже съездили с ним на Кофру, где у них имелась небольшая вилла… А потом его подстрелили. И оказалось, что его папаша не торговец недвижимостью, а крупный наркодиллер. И сам Кирос был в деле… Меня, конечно, сразу взяли в оборот. Но ничего не смогли пришить, кроме хранения: нашли при обыске немного порошка. Впаяли год условно и огромный штраф. Таких денег у меня не было, вот и пришлось отрабатывать на ткацкой фабрике. Хорошо, удалось продать кое-какие безделушки, чтобы снять скромный уголок.
– А родители?
– Мать и брат. Я с ними порвала еще раньше. Да и чем они могли мне помочь? Даже когда отец был еще жив, мы жили очень бедно. А ты, наверное, из богатеньких?
– Да. Но после смерти отца мне ничего не досталось. Немного помогла сестра.
– А мне вот некому было помочь.
– Я пыталась найти работу, – продолжила она, что-то про себя обдумав. – Но куда податься восемнадцатилетней девушке, которая даже школу не закончила? Разве только в продавщицы. Работаешь по двенадцать часов, через день, все время на ногах, улыбаешься всем подряд, терпишь хамство и капризы – и за все это тебе платят какие-то крохи, которых едва хватает на оплату квартиры, еду в забегаловках и самые дешевые тряпки на распродажах. А ведь ты молода, красива, на тебя облизывается каждый второй козел в штанах, когда идешь по улице, и готов выложить твою недельную зарплату, если согласишься подставить зад или хотя бы отсосать на заднем сидении…
В то время я просто ненавидела мужчин. Всех подряд. А потом сошлась с Полидоросом – хозяином дома, где снимала каморку. Я задолжала ему за три месяца. Нет, он не стал по-хамски требовать расплатиться натурой. Он предложил мне другую квартиру – большую и прилично обставленную. В другом его доме, для жильцов посолиднее. У него было несколько доходных домов. И с десяток мясных лавок по всему городу. Мясник…
