И тех и других Эммануил боялся одинаково: зло и тоскливо.
– Не отдашься?
С трудом сглотнув неожиданно возникший в горле шершавый ком, мужчина мотнул головой.
– Вот и замечательно, – облегченно кивнул гость.
Искренность этого жеста вселила, почему-то, в сердце Эммануила некоторую смутную надежду.
– В таком случае, выпрямись, пожалуйста, и сделай пол шага вперед. Ты знаешь, на самом деле у меня не хватает слов, чтобы выразить радость от нашей встречи. Поэтому попробую так…
От страшного удара ногой в живот, усиленного во много раз, выплеснувшейся, наконец, яростью, Эммануил Валерианович подлетел примерно на полметра, снеся тощим задом обиженно загремевшую раковину и расплющив свой остренький, с легкой горбинкой нос, растелился на гладком, в мелких щербинках, кафельном полу ванной.
Андрея в прихожей не оказалось. Словно большую поломанную куклу таща за собой слабо перебирающего ногами Валерианыча, Антон прошел в конец коридора, повернул направо.
Андрей стоял там, посреди залитого кровью зала, прямо возле приспособленного под живодерню крючка, что изначально создан был для поддержания огромной, возможно антикварной люстры, и отрешенным взглядом, мимо ТОГО, исполосованного, вспоротого и безжизненного, что висело на несчастном крюке сейчас, смотрел в дальний конец комнаты, покрытый равнодушным, молчаливым полумраком.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
