– Галина Викторовна, я не пойду учиться на токаря. Я хочу пойти на журфак. А Вы сказали мне неправду. Я могу выбирать и буду! И мне положено место! – оставалось только топнуть ножкой.
Опытный руководитель не дрогнул, но я почувствовал – зацепил! Шепотки пошли по кабинету. Мужики замотали головами, как игрушечные собачки на приборной панели автомобиля. А тетки сложили в утиный клюв губы, не забыв приподнять одну бровь. Именно одну, это важно! Такая мимика часто на лицах наших воспитателей. По этим приметам можно безошибочно предсказать – грядет буря. В этот момент ухо нашего руководителя, словно локатор, шевелилось, выхватывая приглушенные голоса. Взбучка неминуема, Галина Викторовна!
– Даня, да-к, ты же понял все не так! Ты можешь хоть космонавтом, хоть хирургом, но у тебя есть предрасположенность к токарному делу, – несла чушь директриса, наидобродушнейшим голоском.
– Вы говорили иначе! – настаивал я.
Ее рука на спине впилась ногтями. Она буквально взяла меня за шкирку. Еще чуть-чуть и проколет кожу, выдернет хребет, сожрет мясной мякиш назойливого Данилки. Я издал тихий стон от боли.
– Я потом к тебе зайду, – толи угрожала, толи выпроваживала она.
Второй раз повторять не надо. Для меня «совещание» закончилось. Я вылетел в коридор с чувствами, доселе мне неизвестными: «ПОБЕДА», «СПРАВЕДЛИВОСТЬ», «ЖИЛКА ЖУРНАЛИСТА!»! Да, черт побери, СЧАСТЬЕ! ВОТ ОНО!
Процесс пошел! Я сообщил Юрию Николаевичу о моей первой победе в борьбе за светлое будущее. Он сиял и лишь подбадривал меня. Галина Викторовна отправила запрос в ВУЗ, и уже через месяц я был приглашен на подготовительные курсы! У них даже нашлись квоты на бюджетные места, есть общежитие! Я смогу сдавать квартиру отца, отдаться образованию, не отвлекаясь на подработки. От меня требовалось только усердие. Я нагонял своих сверстников по уровню знаний! День и ночь учеба! До вступительных экзаменов восемь месяцев. Я почти готов!
Но месть-это блюдо, которое подают холодным. Солнечным пятничным утром Галина Викторовна вызвала к себе. Не чуя беды, я явился по зову. Помимо нее в кабинете сидели мужчина и женщина, больше похожие на строителей. Пару лет назад нам клали плитку, и рабочие были все перемазаны побелкой, цементом и какой-то белой ерундой, вечно уставшие и утомленные. Именно такими были визитеры.
– А вот и наш Данечка пришел! – подскочившая с места «мутер», известила чумазых.
– Доброе утро! – поздоровался я в полном непонимании.
– Ну что, сын! Давай знакомиться, – сказал мужчина, оборачиваясь ко мне.
Директрису распирало. Она обмахивала себя ладонями, делая вид, что растрогана развернувшейся перед ней картиной. Слезы «счастья», естественно, не обмыли ее размалеванные глаза, а вот адский огонек мелькал. Спросите, в чем подвох? Сейчас расскажу.
Сирота – это особый статус. Ребенка можно взять в опеку в моем случае – попечительство, так как уже старше четырнадцати лет. Ну, не важно. Тогда за ним закрепляются все льготы и выплаты. Попечителям тоже полагаются бонусы, то есть человек берет на себя обязанности воспитателя. А можно усыновить…
И знаете, что сделали "новые родители"? Они меня усыновили за месяц до семнадцати лет. В эту солнечную зимнюю пятницу я лишился всего! Дело в том, что "усыновленыш" утрачивает права сироты. Никаких льгот, никаких квот и плат за обучение. А самое страшное то, что ребенок теряет права на имущество биологических родителей, в том числе право наследия. Эти чумазые твари лишили меня трехкомнатной квартиры отца! А ради чего? Как выяснилось позже, ради единовременной выплаты и постановки в очередь на расширение жилплощади. Проще говоря, год они меня потерпят и до свидания. Все, на что могу претендовать – доля в квартире. И знаете, что еще. Я третий ребенок в семье. Эта доля ничтожна мала! Помимо всего прочего, из столицы меня забирают в регион, более чем в пяти часах езды до универа, чьи двери для меня теперь закрыты навсегда.
