– Ты чего крадешься? – Выражая нетерпение, строго встретил его комбат.
– Кра-адусь, – запыхавшись, ответил Лопатин, снимая фуражку и утирая пот рукавом. – И тебе, Родион, советую.
– А что так?
– У меня на дальнем расчете двоих убило.
– Как двоих? – Побелел Филиппов. – Когда?
– Да как начали этих, – Лопатин кивнул в сторону горящего немецкого квартета, – приглаживать, свалился один, а через минуту и второй. Первому пуля в горло, второму в висок. А еще… Касаткина, возле сада, в лоб! Ребята говорят, что вроде как из третьего танка немцы выползали через нижние люки, а может и снайпер.
– Да как же? – Засомневался комбат. – Какой снайпер? Он бы и раньше тут наших настрелял, сколько хотел! Ходили тут по селу, некоторые, чуть ли не в исподнем. Постирушки устроили. Постой, какие люки? Я, когда был во Львове, на занятиях нам говорили, что у Pz. III нижних люков нет …
– Есть, Родион, – вздохнул Лопатин, – у Pz. III есть модификация Ausf. E. На курсах начсостава нам показывали рисунок этой «брони», эти были с люками для эвакуации…
– Рисунок, – зло сжал губы комбат, – что ж ты не сказал бойцам про это?
– Сейчас уж сказа-ал, – щурясь на солнце, протянул заместитель начальника штаба, – да тем, двоим, уж без надобности, и капитану Касаткину. Война, брат, тут без потерь не бывает. Ты чего звал-то?
Филиппов глубоко вздохнул:
– Что-то у меня, Саня, сердце не на месте, – признался он. – Думаю зря мы с тобой в одном месте сидим. Целых два майора, а там, на том краю села, танки, часть связистов, зенитчики без командира и кинологи. Что, если немцы с той стороны обойдут? Поле – не лес. Чем для них не вариант нас смять? Дадут крюка, в поле развернут строй и атакуй во всю ширь! Пусть по расстоянию идти в обход им дальше, но зато никто как эти коптилки меж деревьев не зажмет и не зажарит. Понимаешь, о чем говорю?
– Понимаю, – натянул фуражку Лопатин, – хочешь, чтобы я пошел к танкам и там покомандовал? Ух, молодец! Вы, значит, будете тут воевать, а я там только из-за брони выглядывать и прохлаждаться в тенечке под яблонькой?
– Не заводись, Саш, – по-дружески хлопнул его по плечу Филиппов, – знаешь же, что попереть могут с любой стороны, или даже со всех сторон разом. …Жара-то какая стоит. Как бы наши бойцы в резерве не потеряли бдительности. Им приказано не высовываться из-за хат, вот и дадут слабину – под солнышком в окопах да танках.
Надо бы их взбодрить, а заодно прикажи Ермакову или Хазикову, чтобы собак поили чаще. Жрать хвостатым нечего, так пусть хоть пьют сколько им влезет. Да и по войсковым методикам, – комбат улыбнулся, – ты же помнишь: «солдат при изучении военных дисциплин во время самоподготовки, видя своего командира, обретает требуемую твердость духа и усердие…».
Лопатин, наконец, отпустил застывшие на его лице складки напряжения и улыбнулся:
– Черт, Родион, давай я еще им и почитаю там что-нибудь из довоенных методик: о боевых караулах на заставе, а особенно о нормах рациона для собак. Ладно уж, – наконец, согласился он, – ты – комбат, ты – командир, твои приказы не обсуждаются.
Все верно. И я чую, что сейчас попрут эти с-суки. Знать бы только откуда. Ну, – подмигнул Лопатин, – тогда не поминай лихом. Родя, в случае чего – жмись задницей к тому краю, к броне, или зови на помощь. А я сейчас как пойду, да как взбодрю там личный состав резерва, как вдарим мы потом по фашисту танками…
