Хвост виляет собакой - страница 24

Он снял второй сапог и пошевелил пальцами ног. Ковбойские сапоги ужасно тесные, даже если сделаны на заказ.

– Когда начало? – спросил Буш.

– Через пять часов, – ответил Бейкер.

Буш вздохнул. Тяжело быть президентом. Куда труднее, чем актером. Потому что актеры работают не так много, и никого не волнует, насколько их все затрахало. Главное, чтобы фильм собирал кассу. Если ты президент, ты весь день проводишь на встречах и совещаниях. Затем ты садишься в вертолет и тебя доставляют на борт Air Force One. Конечно, весь самолет – по сути, твой личный номер в отеле, где сотрудники исполняют любую твою прихоть, но через два, шесть или восемь часов полета тебе придется покинуть борт и выглядеть бодрым, энергичным, здоровым, выспавшимся и довольным, что находишься там, куда ты только что прибыл. Высыпаться при любой возможности, независимо от личных обстоятельств и биологических ритмов, даже важнее, чем делать макияж, перед тем как появляться на камерах.

– Пора запускать голубую бомбу[14], – сказал Буш и достал таблетку «Хальциона». Они оба их принимали. Разумеется, только по рецепту и по рекомендации своих врачей. Это снотворное, химически схожее с валиумом и либриумом. Его преимущество в том, что оно не задерживается в организме, и поэтому принявший таблетку не испытывает сонливости утром, днем или когда ему довелось проснуться.

Бейкер налил каждому по стаканчику скотча, чтобы запить таблетку.

Буш все еще был взволнован. Трудно представить себе президента, который не чувствует себя взволнованным. Даже когда есть повод для радости – сокращение бюджета, победа над демократическим конгрессом, рост популярности в опросах, оттеснение коммунистов в Центральной Америке – кто-то тут же начинает ворчать, жаловаться, ныть и пытаться преуменьшить это достижение. Тем временем СМИ успевают придумать какую-нибудь новую мелкую проблему и раздуть ее до масштабов глобального кризиса, с которым может справиться только президент и никто иной.

– Ананасовая морда[15], – сказал президент.

– Я понимаю твое разочарование, – сказал Бейкер. Он знал, что Буш жалуется на суд над Норьегой. Буш послал войска, чтобы свергнуть в Панаме диктатора, торговавшего наркотиками. Он развязал ради этого целую войну и лично одобрил название операции: «Правое дело»[16]. Отличное название, говорящее. Они добились своего и привезли этого сукина сына в Майами. Самое место, чтобы судить кого-то за наркотики. Но этот чертов суд, казалось, будет тянуться вечно. Ходатайства и апелляции посыпались еще до первого заседания. Чем дольше это продолжалось, тем позорнее казалась вся затея.

– Прокурор – хороший парень, – успокоил Бейкер своего босса. – Я спрашивал – лучше него не найти. Это займет столько времени, сколько потребуется, но наш парень добьется своего.

Буш встал, чтобы переодеться в пижаму. Барбара сшила ее в подарок по случаю его инаугурации. Это была белая фланелевая пижама с узором, изображавшим маленьких президентов, балансирующих на носах.

– Хочешь, расскажу историю, которую я слышал в Хьюстоне? – спросил Бейкер. Ответа не последовало. Бейкер налил каждому еще по стакану.

Буш взял свой стакан. «Боинг 747», огромный и устойчивый, спокойно рассекал ночное небо, и в нем глава свободного мира был в полной безопасности. Но по мере того как рушилась империя зла, титул главы свободного мира стремительно терял свой смысл. Нужно было придумать фразу получше. Глава?.. Да ладно, пусть спичрайтеры ломают головы. Они-то знают толк в словах.