– Чего сделать?
– Рисовать! Ты же училась!
Ну да, училась. По видео в Рунете, черкая в тетрадях на перемене, срисовывая у более умелых художников. У нее было достаточно знаний, но слишком кривые руки, чтобы их использовать. Да и желания как такового…
Хвост слабо дернулся, но на этом все. Странно. Обычно на любое «не хочу» у них начиналась война.
– У тебя очень хорошо получалось в детстве, – сказала Мамочка.
– В детстве у всех хорошо получается, – парировала Мышь. Они реально выглядели так, будто вот-вот заканючат: «подайте, Христа ради!» Знал бы Папа… и сколько надежды у обоих в глазах, будто Мышь разом может решить все их проблемы.
Она вздохнула.
– Может быть. Если время будет.
Мелкий чуть ли не взвизгнул – как свинюха – и бросился к ней на шею.
– Спасибо, спасибо!
– Отвали. Ты зубы не чистил. Фу. Блин, отпусти, ну хорош.
Мамочка смотрела на них, прижав руки к груди, с умилением и чуть ли не слезами на глазах. Конечно, ведь нашлась еще одна проблема, которую может решить ее талантливая, невероятная…
Да ладно, хвостяра, ты живой? Реагировать вообще собираешься?
– А можно прям щас? – вякнул наглец, давя на колени своим немалым весом.
– Нет, – Мышь столкнула его и снова сжала четки под подушкой. Где ее телефон? А, на зарядке, только вот не она его поставила.
Они ушли, но не могли же уйти так просто?
– Нет, я сказала. Не смотри так.
– Ты же слышал, – вступилась Мамочка, – Сестренка тебе поможет. Иди, порисуй еще, Маленький.
Насупившись, гаденыш вернулся к столу, с ногами залез на стул, чтобы оттуда смотреть на Мышь осуждающе. Ну пипец. Все ему надо и сразу… хоть бы в чем-нибудь с нее пример брал.
А вот это уже интересно. Мышь дождалась, когда Мамочка уйдет, а Мелкий отвлечется, и положила хвост на колени, прикоснулась к нему осторожно. Он точно был жив, просто будто бы… спал? Может, они с ним сделали что-то? Когда он проснется? Проснется ли вообще? Да ладно, нет, не может быть. Слишком хорошо бы было… да. Мышь сняла телефон с зарядки – он правда заряжался всю ночь, Боже, Толстушка, спасибо – и смахнула экран, пробежавшись взглядом по уведомлениям. Когда ты никому не нужен, тебе пишет либо реклама, либо тот единственный человек, которому тоже больше некому скидывать смешные посты.
Но теперь двое стучались к ней в друзья. И сообщение было совсем не похоже на рекламу. Хвост снова дернулся на коленях, слабо, как больной хищник, который хотел бы вгрызться в глотку, но глотка уже разорвана – у него. И он слишком стар. И жалок. И ничтожен. Ха. Ха-ха. Так, ладно.
ТОЛСТУШКА: Мышка, доброе утро/день/вечер, мы не знали, когда ты точно проснешься:)) Хач предлагал тебя разбудить, потому что много спать – вредно, но мы с Яном…
Сердце брыкнулось.
… решили, что тебе нужно отоспаться. Не волнуйся, из Норы ничего не вынесли:) Ха, Ян только что толкнул, говорит, ты это и так знаешь. Мы сейчас в Столовке, минут через двадцать отправим Яна к дяде. Если проснешься, подходи, будем рады видеть!
Рады видеть. Ага, ладно, ну, конечно. Особенно после того, какую сцену она им устроила. Мышь должна чувствовать себя намного более виноватой, но вызывать в себе чувство стыда сейчас почему-то не хотелось. Она взглянула на время отправления сообщения. На часы. Блин.
МЫШЬ: Вы еще в Столовке?
Ни привета, ни ответа, такой наглый вопрос… три часа прошло, они наверняка уже уехали в Центр… и Яна с собой забрали.
