Отметить День Рождения как подросток. Безбашенно, безудержно. Ни о чем не думая. Наверняка, они научат ее многому – плохому. Наверняка, ей будет очень-очень хреново на утро. Может, она даже в кого-нибудь влюбится. Может, она впервые испытает что-то, кроме бесконечного напряжения. Может, ей впервые станет хоть «как-то».
– Ну так че? – поторопила Давалка, – А то я паспорт забыла.
– Да я… не, ребят. Не сегодня. Я родителям обещала и вообще.
Мышь почти побежала к выходу, зная, что никто не будет ее останавливать. А когда она выходила, они наверняка видели капли на ее брюках. И смеялись вслед.
Сегодня не было дополнительных занятий, и стоило бы поторопиться, чтобы Мамочка не волновалась, но Мышь едва переставляла ноги. Хвосту было тесно, шарф перетягивал слишком туго, ему хотелось вырваться и расхреначить все к чертям, а телу хотелось свалиться прямо здесь, в грязь, и корчиться в болезненных спазмах. Мышь удерживала и то, и другое, и хотя она не сделала сегодня ровным счетом ничего, ей казалось, будто она целый день таскала кирпичи. Жаль нельзя избавиться от этого… от всего. Жаль нельзя просто перестать.
Ей нужно было бы зайти в подъезд, но Мышь остановилась у мусорных баков и теперь страдала. Нельзя возвращаться в Нору с конфетами – это расстроит Мамочку. Но если она выкинет пакет, какие будут последствия? Если мусоровоз приедет, когда Мамочка выйдет с Мелким гулять? И среди сотни переваливаемых в грузовик пакетов она обязательно узнает свой. Да и… ну да ладно, нельзя же так? Это же еда. Еду нужно беречь. Пятнадцать лет назад за еду воевали. Оставить у баков, пусть бомжи заберут? Но тогда еще больше шансов, что Мамочка заметит! А если… если кто-то видел ее в окно, кто-то из соседей, и уже докладывает? Нужно было выбрать другие баки, подальше от Норы, у Клетки, за Селом! Она снова была недостаточно внимательна, и вот, шарф распустился, хвост вылез из-под самой неудобной кофты на свете и теперь тяжело стучал то по одному плечу, то по другому. Казалось, сзади кто-то есть, казалось, за ней пристально наблюдают, да ладно, ладно, просто выбрось ты уже этот сраный…
– Помочь?
Пакет выскользнул из онемевших пальцев, и холод, расползшийся по телу, приковал Мышь к месту. Все. Не зря она параноила. Сейчас ее поймают, схватят, убьют, заберут рюкзак и телефон, прочтут все переписки…
– Ты чего? – он появился в поле зрения, сузившегося до тонкой пульсирующей полосы. Просто… парень. Не похожий на маньяка. Не делающий ничего. Просто… стоящий. Дыхание постепенно выравнивалось, сердце унимало скач, и Мышь снова – такое с ней случалось примерно раз пятьдесят семь за день – почувствовала себя очень глупо. Просто парень. Старше нее. Какой-то. В возрасте Мыши у девочек нет определенных критериев. Только «да» и «нет».
Этот был «да».
– Испугал? Извиняюсь. Я тоже в этом районе всегда нервничаю.
– Я здесь живу.
– А. Тогда не удивительно, – он вряд ли был ей заинтересован. Он смотрел на пакет. Мышь хотела спросить, что именно «не удивительно», но с незнакомцами как бы не принято разговаривать, даже в их Селе, где все друг друга знают хотя бы через одного.
– Пакет тяжелый?
Мышь пожала плечами и ощутила, что хвост обвивает ноги, не давая двинуться, вызывая дрожь в коленях. Действительно, пора бы снова начать паниковать. В жизни не принято помогать, если ничего не хочешь взамен.
– Я помогу? – он осторожно, под пристальным, полным ужаса взглядом мягко высвободил целлофан из онемевших пальцев, – Ого. Конфетки. Почему выбрасываешь?
