Хвост - страница 9

Сегодня Мамочка каждому родственнику прожужжит уши про золотую медаль.

А завтра Папа всем на Заводе расскажет про Самую Сложную Олимпиаду в Центре. И все-все в этом Селе будут знать, какая она молодец.

А потом она не поступит. И рухнет мамин мирок. И Папа сгорит от стыда. И они отрекутся от нее, как, кажется, уже заочно отреклись от Мелкого.

Дверь открылась, в комнату скользнула тень и шмыгнула на верхний ярус. Раздался всхлип.

– Да ладно… ноешь, как девчонка?

Он заныл громче.

– Ты мужик или кто?

Он замолчал. И молчал еще некоторое время, а когда заговорил, Мышь с отвращением услышала эти сопли и хлюпающий нос:

– Что ты делаешь? Учишься?

– Учусь. Заткнись и не мешай, – все это время она пялилась в пустоту, чувствуя, как хвост настойчиво тычется в шею. Задали так много, и нужно было бы посмотреть тесты, похожие на сегодняшний, чтобы больше не облажаться… и еще одна бессонная ночь, чтобы получить результат, которого многие добиваются и так, не делая ничего.

А он все давил.

«Почему ты не можешь задушить меня окончательно? Почему тормозишь на полпути? Начал дело, так доделай, сволочь».

Мышь уткнулась лицом в ладони, дыша с хрипами. Она должна прийти в себя. Ей еще слишком много нужно сделать. Разнылась, как Мелкий. Он-то чмо, а она – гордость родителей! Она должна им всем доказать! Должна Папу в Центр перевезти, чтобы он больше не рвал больную спину на заводе, должна Мамочке уже этот чертов комбайн и операцию, они ведь только на нее и рассчитывают… да. Ладно. Ей нужно просто немного прийти в себя.

– Ты че, уже спать? – прохлюпал Мелкий.

– Нет. Отдыхаю. Заткнись и спи.

– А почему Папа не хочет, чтобы я…

– Я сказала заткнись.

Мышь свернулась жалким ничтожным клубком, эмбрионом, которого вытащили на свет недоношенным, недоразвитым – а может, мертвым? Может, у Мамочки в утробе все напутали? Они ведь заслужили свою идеальную дочь, а родилась она, такая неправильная.

Нужно просто выдохнуть.

Она ногами стянула домашние штаны, бросила их на пол и беззвучно заскулила в подушку, зная, что Мелкий ловит каждый звук.

Она будет пахать, будет стараться изо всех сил. Но этого снова будет недостаточно. Она всегда будет недостаточно идеальной.

Хвост лег прямо перед глазами на подушку, длинный, тяжелый, неподъемный, чужой, очень сильный, очень настоящий.

«Я не могу. Нет сил».

«Встань и иди, – он изо всех сил хлестнул по бедру изнутри, по голой коже, – садись за стол и делай, тупая ноющая сука».

Встать и идти. Он начал вскрывать старые следы, те, что успели зажить за несколько дней, он снова делал невыносимо больно, но это глушило мысли, и больше ни о чем думать не получалось.

«Встань и иди. Делай все, что в твоих силах, даже если это бесполезно».

Она встанет. Она сделает. Только нужно повыше натянуть одеяло, Мамочка будет…

«Встань и иди».

«Встань и иди».

«Встань и иди».

«А если не можешь, хотя бы заткнись, чтобы они не слышали».

Из нее вытекала жизнь, вытекали мысли и слезы, и это то, что он мог сделать, то единственное, в чем он был хорош – благодаря ему у Мыши просто не оставалось сил, чтобы осознать: самой этот круг ей не разорвать. И когда он явит свой конец, все станет только хуже.

Бывают дни, когда испортить все может абсолютно любая мелочь.

Бывают дни еще хуже.

– Мышоночка, подъем! Без пяти шесть!

Обычные дни.

Дни, когда трудно объяснить себе, зачем вообще просыпаться.

– Ты лентяйка! Я уже встал и даже зубы почистил, а ты лежишь!