Я был человеческим детёнышем, но лишь внешне. В душе я был пёс. Я уже бегал по траве и играл с мушками. Они то и дело садились на мой хвост и я стряхивал их. Они отлетали к дереву и затем снова садились, только теперь на уши. Я был похож на пса и у меня был новый хвост, который моя мать ваяла мне почти каждый месяц. Потому что я рос так быстро, что её шесть едва успевала отрастать. Иногда мне все же приходилось ходить голышом. Тогда мать ваяла мне уши и хвост из сухой травы. Она конечно не могла заменить шерсть, и даже не была на неё похожа, но временно трава согревала моё тело, особенно зимой. Да, я рос и будто нарочно хотел, что бы мать отдала всю свою шерсть. Я уже спокойно стоял на ногах и не падал. Я ещё не мог перепрыгивать через своих братьев, но тело моё приобретало размеры подрастающего щенка. Я учился есть, как подобает собаке и потихоньку жевал червей да жуков. Я играл с бабочками и гонялся за мухами, ловил пауков и пытался подружится с птицами. Я слышал шум леса, что приносил мне новости и хотел поделится ими с другими. Но моя речь все ещё была невнятной. Я лишь учился говорить. Первое слово, что я сказал там на помойке, было странным. Таких слов не существует. Поэтому моя мать учила меня правильным словам, а ветер мешал ей и подшучивал надо мной Он приносил отрывки речей, которыми говорят далеко за этими землями и я пытался повторить их. Я знал множество языков и понимал, но отвечать было так сложно, как учится ходить на двух ногах. Но я не сдавался! Раз за разом я учился повторять речи людей, что были моими предками, ведь я мечтал отомстить им самой кровавой местью. Я хотел знать их языки, чтобы в день, когда я встречу человека по имени Андерсон – я мог посмотреть ему в глаза и сказать о том, как было невыносимо лежать на помойке голым и кричать. Если бы тогда я мог говорить! Но человеческий отпрыск гуманоида, рождается поистине уродливым существом. И лишь мать может понять его крик и язык ребёнка. Но моя мать предпочла заткнуть уши и видимо сердца у неё отродясь не было. Поэтому я учусь говорить по человечьи, что бы меня мог понять любой гуманоид, за что же его нещастного пришли убивать. Я прыгая на траве, повторял небылицы, занесённые сюда ветром, со всех уголков земли.
Мы были человеческими детёнышами, но душою мы сродни собакам. Мы их названные дети, а они наши предки. Псы дали нам кров и еду, уши, хвосты и простили нам срам нашего происхождения. Мы весело ловим мушек в их присутствии и поедаем пауков. Мы бегаем по траве, словно лани и собаки, играясь с нами, становятся на задние лапы. Они имитируют наших недоразвитых предков, которые ходят на двух ногах. Мы весело пляшем на месте, как обычно счастливые дети радуются, когда с ними играют. И собаки веселятся не меньше. Они все ещё продолжаю добывать для нас игрушки из соседних деревень, потому что понимают – дети есть дети. И ваяя нам новые хвосты, они потешаются тем, как мы сладко спим, свернувшись клубочком друг возле друга. Мы переняли их повадки и повторяли за их щенками, когда те росли. Ихние дети стали уже совсем взрослыми, готовыми найти себе пару и создать семью. А мы – щеночки! И хотя больше не просим материнского молока, все ещё бегаем за собственным хвостиком и неизвестно когда повзрослеем. Наши братья-псы уже победители и отъявленные воины, которые снова вернули в наши владения – городскую свалку. А мы молодые щенки и нам даже не разрешают выходить из леса. Поэтому, лихо топча траву и возмущаясь, мы капризничаем по младенчески. Наши слова неразборчиво пытаются задавать вопросы. Мы все ещё путаем собачий с человечьим и мычим как телята. Лишь одно слово получается у нас сказать без препятствий и это слово "Мама". Та самая, что ваяет нам хвосты, ибо мы растём и крепчаем с каждым днём. Скоро не хватит травы в нашем лесу и тогда мы пойдём на свалку искать себе другую одежду, потому что собачей шерсти едва достаёт на уши.
