И будет Он всё во всём - страница 4

Парадокс Эпикура и дальше

Парадокс Эпикура часто приводят как аргумент против веры в Бога. Он формулируется следующим образом:

Если Бог хочет предотвратить зло, но не может – Он не всемогущ.

Если Он может, но не хочет – Он злонамерен.

Если Он и может, и хочет – почему тогда существует зло?

Если Он не может и не хочет – зачем называть Его Богом?

Из четырёх пунктов первые два и четвёртый можно логически отбросить: Бог не может быть ни бессильным, ни злонамеренным, ни тем более обоим одновременно, если Он Бог в подлинном смысле. Остаётся только третий: Он может и хочет устранить зло – так почему же оно всё ещё существует?

Мир, в котором мы живём, не сводится к однолинейным формулам. Ожидать от него простых решений для самых глубоких вопросов – как минимум наивно.

Если принять, что Бог есть Любовь – не просто обладающий любовью, но сама Любовь по сущности, – тогда становится ясно, что создание мира без возможности зла лишило бы нас способности по-настоящему понимать и проявлять эту любовь, так как многие высшие формы добра и любви возможны только в условиях нестабильности и страдания. Милосердие, сострадание, самоотверженность, верность, терпение, стойкость – все они предполагают наличие сопротивления, боли, опасности, риска потери. Без зла не бывает прощения. Без боли – исцеления. Без смерти – подлинной жертвенности. Человек, в отличие от Бога, не обладает врождённой полнотой всех добродетелей. Он – существо, постигающее через опыт. Но без условий, в которых эти качества могут быть осмыслены и реализованы, человек не смог бы приблизиться к истинному Добру.

Поместить человека в идеальные условия, где невозможно зло – всё равно что пробудить жажду, не дав возможности напиться. Большая часть форм любви была бы невозможна к переживанию. Более того, если бы Бог не допустил зло, это означало бы, что Он ограничил бы человека в способности понимать и проявлять собственные Божественные качества – любовь, милость, верность, сострадание. Это означало бы, что Бог создал существо по Своему образу и подобию, но лишил его возможности быть по-настоящему похожим на Него в действии. Такой Бог был бы не любящим, а недоверяющим. Не совершенным, а самопротиворечивым. Отказ от зла ценой отказа от свободы и глубины был бы моральным, этическим и логическим нарушением со стороны Творца своих же принципов: создание свободных существ предполагает возможность познания как добра, так и зла. Если существа названы свободными, но при этом лишены выбора, это уже не свобода, а её имитация. Ограничение такого рода уничтожает саму идею свободы и делает творение противоречивым по своей сути.

Однако, если конечной целью является единство в истине и добре, тогда зло не выступает как самоценное явление или как замысел ради него самого, но как временный фон – условие, в котором раскрывается подлинная ценность добра.

Эта мысль находила выражение в трудах философов и богословов. Так, Иоанн Дамаскин подчёркивал, что Бог допускает зло не потому, что оно благо само по себе, а потому что свобода выше, чем безопасность. Подобно ему, Августин утверждал, что зло – не сущность, а лишь отсутствие добра (privatio boni), возникающее как следствие отступления от порядка.

Сказать, что Бог допускает страдания, потому что Он нас любит – формально правильно. Но если произнести это без размышлений, без внутренних переходов, это звучит как цинизм. Чтобы понять, почему Любовь требует допуска зла, нужно пройти путь рассуждений. Иначе истинное утверждение покажется ложным.