Лариска слушала внимательно, не перебивая, но что-то в этом рассказе ей ох как не нравилось. Судя по разгрому в квартире, грохот должен был стоять такой, что обязательно привлек бы внимание кого-то из соседей.
Конечно, живя в столь специфическом доме, соседи не вмешивались в дела друг друга.
Но не в подобном случае.
Лариска хорошо помнила, как в одну из квартир, хозяйка которой промышляла мелкой фарцой, однажды ночью, вломились обдолбленые торчки в поисках легкой наживы.
Помнила и о том, как услышавшие крики и грохот, соседи не просто примчали на выручку, а умудрились связать еле стоявших на ногах «грабителей», а уже потом вызвали милицию, получив за это благодарность от стажей порядка, которым ничего и делать-то было не нужно – только погрузить в милицейский бобик преступников и поставить галочку в отчете о раскрытом по горячим следам, грабеже.
Так почему же в эту ночь никто не только не поспешил на помощь, а даже не позвонил в участок, обеспечивавший «крышу» всему дому?
Что-то тут было не то. Темнила пани Зося. Чего-то недоговаривала.
Или вовсе рассказала Лариске, считая её за дурочку, совсем не то, что случилось ночью.
А дурочкой Лариска уже давно не была.
Иногда, разомлевший от жарких и умелых ласк её «бесплатный клиент», выпив пару рюмок водочки, начинал «поучать» молодую путану, рассказывая, свидетелем каких случаев с доверчивыми девицами ему довелось стать, как избежать подобного, чего не стоит делать никогда и ни в коем случае, какими бы сумами тебя не прельщали.
Лариска слушала, мотала на ус, благодарила за «науку».
В одну из таких ночей, рассиропленый мент, дал ей номер своего домашнего телефона. Проспавшись и протрезвев на следующее утро, он тут же пожалел об опрометчивом поступке.
Но номер был дан, ему только и оставалось, что в одну из следующих встреч приказать Лариске звонить только в случае если речь будет идти о жизни и смерти.
Лариска оказанным доверием не злоупотребляла настолько, что до сегодняшнего утра не позвонила ни разу.
Для Лариски лишиться денег, которые она собрала за семь лет «тяжких трудов» на Таможенной, как раз и был «вопрос жизни и смерти».
Она набрала номер, который запечатлелся в её мозгу навсегда.
Недовольно бурчащий что-то под нос мент, подтягивая на ходу трусы, плелся в прихожую, где уже несколько минут разрывался телефон.
Он удивился, услышав голос Лариски, которая что-то сбивчиво ему рассказывала.
К путаночке этой, сбежавшей из Палермо, он, в принципе, относился неплохо.
Деваха была «работящая и безотказная», все прихоти исполняла старательно и, разинув рот, слушала его, когда хотелось поболтать «между делом».
Ну а то, что на жизнь решила зарабатывать таким способом – это не его проблема, своих двух дочек дай Бог воспитать.
- Сиди дома. Сейчас приеду.
- А Зосю развязать или как?
Мент ухмыльнулся, вспомнив гонористую пани Зосю, которая когда-то чем-то ему не угодила:
- Пусть так пока посидит, ничего с нею не станется. Скажи, что для следственного эксперимента нельзя нарушать картину преступления.
- Кляп в рот засунуть? – продолжала спрашивать Лариска.
Не в силах сдержаться, мент захохотал в голос:
- Ну ты садюга! Не надо кляпа. Орать она все равно не будет, не станет сама себя подставлять, свою «байку» портить.
Через полчаса послышались шаги на скрипучей лестнице. Лариска помчала встречать своего «спасителя».
Она знала, что если ей кто-то и поможет – то только он. Больше помощи ждать неоткуда.
