Еще секунду тому назад он мирно посапывал и досматривал последний сон, и вот! Объятия Морфея разорваны, одеяло отброшено, глаза с любопытством и ожиданием чуда смотрят в окно: «Здравствуй новый день»!
***
Количество народа, умудрившегося вместиться в крохотную комнатёнку полуподвала, было за гранью понимания.
Крикливая, раздутая от сознания собственного величия (а как же! Она «основной квартиросьемщик»), вечно чем-то недовольная Женька с самого утра начинала распекать нерадивого Ивана, своего мужа. Ее дети, близнецы Людка и Валик, все дни напролёт проводили на море, стараясь как можно реже попадаться на глаза своей мамочке и под ее тяжелую руку. На оплеухи, раздаваемые налево и на право, по поводу и без, Женька была не жадная.
Вот только Митю ей «повоспитывать» удавалось не часто.
За два года, которые семья Мити прожила у Женьки «из милости», отлупцевать пацаненка, как своих собственных детей, ей, пожалуй, не удалось ни разу.
Митя, росший ребенком тихим и спокойным, почти никогда не отходил от Надежды, своей матери. А уж Александра, своего отца, Митя просто обожал. Мальчишка всегда был под присмотром, что не давало Женьке возможности отпустить на волю свой вздорный нрав. И если, по большому счету, на Надежду ей было начхать, то брата своего Женька побаивалась и связываться с ним не хотела.
А ведь она строила такие планы на жизнь богатую и безбедную, когда согласилась приютить в своей каморке брата с семьей.
Александр, младший брат Женьки, еще десять лет после окончания Войны служил на военном корабле в Городе Русских Моряков.
Туда же, в Город Русских Моряков, он привез жену, чернобровую, кареглазую молочанскую казачку, красавицу Надежду.
Там же, в Городе Русских Моряков, родился Митя, их сын.
Женька рассчитала все до последней копейки и разметила все по дням.
В ее представлении Александр, сразу по приезде, вот буквально на следующий день, должен был отправиться в рейс. Желательно «в заграницу, шоб дома бывал пореже, а денег привозил побольше». И Женька, как старшая в семье, будет мудро распределять капиталы и руководить семьей.
Но планам Женьки сбыться моментально, было не суждено…
… Все, кто родился в Городе у Моря, не важно, в семье моряка, или в какой-то еще, знают по рассказам отцов и дедов, о том, что такое ВИЗА, и каких трудов стоило ее заполучить в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов. Знают, что такое Особый Отдел и какие подводные камни могут встретиться жаждущему визы и дальних рейсов, когда документы доберутся таки до Особого Отдела…
Почти сразу Александру в визе было отказано. Что тому было причиной, Александр рассказывать и объяснять не любил. Никогда он не вдавался в подробности, ни сразу, ни много лет спустя.
Женька всплеснула руками, попыталась поучить жизни младшего брата, представив себе все прелести жизни «на куче».
А «куча» была немаленькой.
За сатиновой шторкой, отгораживающей крохотный угол комнаты, жили Женькины квартиранты, молодая семья, которую не в меру жадная баба, взяла «на постой» за определенную сумму.
Как размещались в крохотной комнатенке полуподвала три семьи, представить сейчас не просто сложно, а невозможно в принципе. Но размещались.
И жили.
Продолжая все так же добиваться открытия визы, Александр, бесконечно влюбленный в море, не мыслящий для себя ни другой работы, ни иной судьбы, пошел работать на завод.
Именно там, на заводе, он и встретился с местным особистом, который оказался не только его сослуживцем, но и дальним родственником. Так, «седьмая вода на киселе», но все же этих, весьма условных, родственных связей хватило, чтобы особист решил принять участие в судьбе демобилизованного военного моряка.
