И как ей это удается? - страница 26

12.03

Сегодня у Шеттоков традиционный прием с коктейлями. Барбара назначила меня дежурной по орехам – раскладывать кешью, фисташки, арахис для детей постарше. Доналд из нуворишей, владелец сети магазинов спорттоваров в северных графствах, но, как истинный англичанин, не жалеет усилий, чтобы придать своему состоянию благородно древний вид. Ричард и Питер первыми из Шеттоков учились в частной школе, зато уж в самой престижной.

Наполняя орехами хрустальные вазочки, я думаю о том, как приятно быть хоть чем-то полезной в хозяйстве, но внутри ноет от гораздо более сложного, чем благодарность, чувства. Похоже на изжогу, которой неоткуда взяться – я сегодня еще не ела. Рождество у Шеттоков дается мне с трудом: в окружении почти идеальной семьи, я мучаюсь воспоминаниями о святках моего детства. Стоит Гарри Белафонте запеть на Радио-2 «Младенец Марии» – и я снова в родительском доме, и отец под хмельком снова топчется на кухне с голубем мира для матери – кружевной ночной рубашкой размера на два меньше или золотыми часиками, купленными по дешевке у приятеля на рынке. Отец всегда возникал как суперзвезда на экране, мгновенно заполняя собой все свободное пространство. А нам с Джулией оставалось только таиться за диваном и молить бога, чтобы мама еще раз его простила, чтобы разрешила остаться и чтобы мы отметили Рождество как все нормальные семьи. Как Шеттоки, например.

Часть вазочек с орехами я отношу в г-образную гостиную, стеклянными дверями глядящую на сад. Сияющий Доналд берет меня за руку и ведет знакомить с одним из своих приятелей по гольф-клубу. Лет шестидесяти с гаком, джентльмен одет в спортивный пиджак и кумачовую рубашку. Галстук в допотопности может соперничать разве что с перфокартой.

– Джерри! Позволь представить тебе мою невестку Катарину. Катарина у нас, знаешь ли, деловая женщина. Оставила себе девичью фамилию. Современная дама.

Джерри оживляется:

– По свету разъезжаете, Катарина?

– Да, в Штатах часто бываю и…

– А кто же присматривает за Ричардом, когда вы в командировке?

– Ричард. В смысле – Ричард присматривает за Ричардом. И еще за детьми. И еще у нас есть приходящая няня… Справляемся как-то.

Джерри рассеянно кивает, будто я делюсь с ним последними археологическими новостями о египетском водопроводе.

– Замечательно. С Анитой Роддик знакомы, дорогая?

– Нет, я…

– Надо отдать ей должное, верно? Волосы и все такое. Для ее возраста очень неплоха. Они обычно на этом жизненном этапе опускаются, согласны?

– Кто?

– Итальянцы.

– Разве Анита Роддик – итальянка? Мне казалось…

– Да-да. У нас одна соседка – итальянка, ну просто копия Клаудии Кардинале – до того, как та расползлась от макарон с сыром. Доналд сказал, вы… кем работаете?

– Я менеджер по фондам. Инвестирую средства пенсионных фондов, компаний в…

– Лично я всегда говорю: «Брэдфорд и Бригли» свое дело знают. Сберегательный вклад от тридцати дней, проценты в любую минуту.

– Звучит неплохо.

– Вы, значит, и толкаете нас в это паскудное евро?

– Нет, я тут…

– Глазом моргнуть не успеете, Катарина, как нас обдерут как липку, я вам обещаю. За что мы победу в войне одержали? Ну-ка, ответьте!

Во время подобных бесед наступает момент, когда твоя истинная сущность продирается сквозь завалы оберточной бумаги и вырывается наружу, как инопланетная тварь из груди Джона Херта[12].

– Строго говоря, Джерри, – произношу я громче, чем следовало бы, – вхождение в евро будет зависеть от уровня фискальной неустойчивости, развития реформы приоритета предложений и суммы чистых активов. В любом случае, поскольку мировой экономикой руководит Алан Гринспан и закон о Федеральной резервной системе, мы скорее будем ориентироваться на США, чем на Европу.